"А хотя бы я и жадничаю - зато от чистого сердца!" (с)
Представляю работу еще одного моего друга - Трехликого.
Публиковаться будет здесь и на сайте: "Книга фанфиков" (ficbook.teinon.net)
Название: Под ночным солнцем.
Ночное (подземное) солнце - в восточнославянской мифологии (и в ряде мифологий других этносов) - солнце, когда оно светит над подземным миром, миром мертвых. Ночное солнце движется по небу не с востока на запад, а с запада на восток. Иными словами — находиться под светом ночного солнца — быть в потустороннем мире. Иногда «ночным солнцем» - в качестве символа смерти и зла - называют нацистскую свастику. Также иносказательно «ночным солнцем» или «солнцем мертвых» называют луну.
Персонажи: Пруссия/фем!Россия (ака рейхкоммисариат Московия ), Германия/Украина
Rating: NC-17 (за эротику, сцены насилия и смерть персонажей)
Краткое содержание: AU по отношению ко Второй Мировой - страны Оси победили. Германии удается захватить территорию России до линии А-А (Архангельск-Астрахань). Сталин и большая часть правительства СССР погибают во время спешной эвакуации из Москвы. Лишенный руководства СССР погружается в хаос и раскалывается на враждебные лагеря, а Иван попадает в плен (ведь его исконные земли захвачены). Доктор Менгеле «вырезает» из тела России красивую женщину (как Германия и Пруссия вырезали из его земель для себя колонию).
Предупреждение: AU, ГЕТ, OMC, OFC, OOC для канона APH, смерть персонажей, принудительная операция по смене пола, сумасшествие, насилие, фем!Россия, реальные исторические личности, магия и мифология.
Альтернативная история очень сложная вещь, и, скорее всего, я допущу много ошибок и не учту многих фактов (например, историю и участие нескольких других стран в этот период). Заранее извините меня за это и сообщайте мне о допущенных ошибках. Мне и читателям это будет полезно.
Исторические допущения
Есть предположения, что успех плана «Барбаросса» мог бы стать реальностью при условии нападения Японии не на Америку, а на Дальний Восток России и более острожной и мягкой политике нацистов по отношению к населению оккупированных территорий. Таким образом, США не вступили бы в войну в 1941 году. Русские не смогли перебросить дополнительные войска из Сибири и Дальнего Востока под Москву и проиграли Московскую битву. Партизанское движение на оккупированных территориях тоже могло не принять того размаха, как в реальности.
Итак, Германия удерживает Японию от нападения на США, предлагая сначала надежно укрепиться на уже захваченных ими территориях СССР и Китая. По этой же причине в моей версии германское руководство оккупированной Украиной осуществляется по планам осторожного и хитроумного Альфреда Розенберга, а не Коха и Гитлера, который согласился пойти на временные послабления. Фюреру нужно было продемонстрировать обычным германцам истинность своих слов о том, что война была начата только против еврейско-большевистского правительства СССР, для защиты Германии и освобождения народов Восточной Европы от «Красной заразы». Именно так объясняли нацисты причины своего вторжения в СССР — содержание «Генерального плана Ост» (план уничтожения и изгнания народов Восточной Европы) тщательно скрывалось и от обычных германцев, и от восточных европейцев и от Англии и США.
Германии удается осуществить план «Барбаросса», и захватить территорию России до линии А-А (Архангельск-Астрахань), т.е. фактически всю территорию древних, собственно русских земель.
Сталин и большая часть правительства СССР погибают во время спешной эвакуации из Москвы. Лишенная руководства Советская Россия погружается в хаос и раскалывается на враждебные лагеря, а Иван попадает в плен (ведь его исконные земли захвачены). Но все же коммунистам удалось эвакуировать многих людей, оборонные предприятия, их работников и ученых в Казахстан и Сибирь.
Доктор Менгеле (среди его экспериментов над узниками концлагерей были операции по принудительной смене пола) «вырезает» из тела России красивую женщину (также как Германия и Пруссия вырезали из его земель для себя колонию — рейхкоммисариат Московия).
Из стран бывшего СССР меньше всего пострадали Грузия и Украина — им оставлены подобие независимости, их языки и культура, и даже высшее образование для особо лояльной части населения. Но это сделано лишь для того, чтобы эти страны можно было использовать, как тюремщиков для Московии и лишить Восточную Россию выходов в Атлантику и на Запад.
Пролог
Флэшфорвард.
POV Мстислав.
Многие люди, достигнув определенного возраста, начинают задумываться о смысле
своей жизни. Терзают себя мыслями, читают умные книги, тоскуют, иногда даже пьют…
Мне в этом смысле повезло. Я с самого своего рождения знал для чего пришел
в этот мир.
Я не человек.
Я – нация.
А мы всегда возникаем с какой-то целью. Хотя часто и забываем о ней. Как ребенок забывает о том, как в детстве мечтал стать большим. Таким большим, чтобы можно было дотронуться до звезд.
Но я о цели своего рождения помню.
Я родился, чтобы убить своего отца.
Может быть, кто-то из вас воскликнет:
«Какие злые мысли у тебя в голове, мальчик! Побойся Бога!»
Да, наверное, для вас, людей, с вашей ханжеской моралью это кажется кощунством. Но для нас – наций – это скорее порядок вещей.
Хотя даже если взглянуть на мою историю с человеческой точки зрения...
Казались бы вам мои мысли столь же ужасными, если ваш отец тоже истязал и убил вашу мать и всю ее семью? А единственной выжившей ее сестре приказал отрубить руки и бросить ее в дремучем лесу вместе с вами, когда вам было всего несколько месяцев от роду?
И не нужно говорить мне о Боге.
Бог благословил мои дела тем, что оставил в живых, дал вырасти, получить образование и впитать ту мощь, что хранили недра моей матери. И это несмотря на то, что в мире и кроме моего отца было достаточно «хороших парней» желающих, чтобы я жил в каменном веке.
Мне часто рассказывали о том миге, когда я был благословен.
Как я уже говорил, мою тетушку вместе со мной (я был привязан к ней куском ткани) бросили в лесу без пищи и каких-либо вещей. Мы – страны, и физически более выносливы, чем люди, но и нам нужно время от времени есть и спать. Моя тетя захотела пить после долгих блужданий в попытке найти выход из леса или какое-либо жилье, и наклонилась над ручьем.
Я упал в воду.
Иногда мне кажется, что я даже помню все это.
Я лежу на дне ручья – оно с песком и мелкими камушками. И так тихо, тихо вокруг. Слышат ли мертвые, лежащие на дне, как журчит вода? Через тонкую, как серебряный слой на зеркале, и столь же непроницаемую грань воды я вижу лицо тети. Она не сразу поняла, что произошло. А сейчас она, там в зазеркалье, воет. Не плачет – для слез у нее уже нет сил – ни телесных и не душевных. Просто воет, широко открыв рот, по-дурацки покачиваясь из стороны в сторону. Нос распух и покраснел, а черты лица будто расплылись, словно оно было из воска, и к нему поднесли свечку.
Наверное, так выглядит сломленный бедами человек, когда понимает, что помощи ждать не от кого, а сам он АБСОЛЮТНО беспомощен.
— Бери ребенка из воды.
— Но у меня нет рук.
— А ты бери своими обрубками.
Когда ее культи касаются воды, я чувствую…холод. Вода вокруг меня вдруг
застывает, превращается в лед. Но это не просто бесформенные глыбы – они имеют
форму рук и точь-в-точь прилегают к тетиным обрубкам. Она вытаскивает меня из
воды этими новыми – холодными и прозрачными руками, и прижимает к себе.
Руки холодные, но ее тело теплое. И мне хорошо. Ведь я могу вытерпеть любой холод. И любую жару. И их мучительное для человека чередование, которыми печально известны мои земли. Пламя и ледяная вода – так куются клинки. А я – клинок, созданный для того, чтобы пронзить сердце Европы.
Руки растаяли через несколько дней. Но этого было достаточно, чтобы найти деревню.
Да, все это выглядит, как сюжет старой, известной во всем мире сказки. Только в сказке вместо тети – мать, а вместо жестокости отца – коварство черта, подлой сестры или мачехи.
Но моя мама мертва. И приказ моего отца был дан им лично, а не через гонца, письмо которого можно было бы подменить.
Поэтому я убью и моего отца и всю его семью.
Потому что это будет справедливо.
Потому что это подтвердит то, что мир сотворен Богом, а не Дьяволом, и все в нем идет
ПРАВИЛЬНО.
В конце-концов, только для этого я и родился.. Мои дети – это осиротевшие дети России, Беларуси, Литвы, Латвии, Эстонии, Польши и многих других убитых наций.
Кто-то из этих людей сумел укрыться за Уральскими горами сам, отступая вместе с остатками Красной Армии, несколько десятков миллионов человек нацисты изгнали за «А-А линию» сами.
Они приезжали сюда со слезами на глазах. Сломленные. Нищие. Изгои той земли и культуры, которую считали родной. Вся их жизнь, вся жизнь их предков, осталась позади. Это были деревья, отсеченные от своих корней.
Но на самом деле им всем повезло. Чего не скажешь о тех, кто остался по ту сторону стены «А-А».
У тех, кто живет здесь — еще есть надежда.
Я – Зауралье, Сибирь или Восточная Россия (зовите, как хотите) – суровый
край с огромнейшими запасами ресурсов – их надежда.
Надежда на справедливость.
Надежда на месть.
Надежда на возвращение того, чего их лишили.
Торопись — тощий гриф над страною кружит!
Лес — обитель твою — по весне навести!
Слышишь — гулко земля под ногами дрожит?
Видишь — плотный туман над полями лежит? -
Это росы вскипают от ненависти!
Ненависть — в почках набухших томится,
Ненависть — в нас затаенно бурлит,
Ненависть — потом сквозь кожу сочится,
Головы наши палит!
Погляди — что за рыжие пятна в реке,-
Зло решило порядок в стране навести.
Рукоятки мечей холодеют в руке,
И отчаянье бьется, как птица, в виске,
И заходится сердце от ненависти!
Ненависть — юным уродует лица,
Ненависть — просится из берегов,
Ненависть — жаждет и хочет напиться
Черною кровью врагов!
Да, нас ненависть в плен захватила сейчас,
Но не злоба нас будет из плена вести.
Не слепая, не черная ненависть в нас,-
Свежий ветер нам высушит слезы у глаз
Справедливой и подлинной ненависти!
Ненависть — пей, переполнена чаша!
Ненависть — требует выхода, ждет.
Но благородная ненависть наша
Рядом с любовью живет!
Продолжение следует.
«Флешфорвард» — это тоже самое, что и «флешбэк» — только с точностью до наоборот.
План «Ост» предполагал возведение на «линии А-А» стены, системы ограждений и организацию так называемого «чистого поля» (чтобы хорошо простреливалось) – для обороны территории Третьего Рейха от возможного нападения изгнанных народов с Востока.
В Прологе использован текст песни В.Высоцкого «Баллада о ненависти».
Глава 1. Восход. 1.1
Такою всё дышало тишиной,
Что вся земля ещё спала, казалось.
Кто знал, что между миром и войной
Всего каких-то пять минут осталось!
Я о другом не пел бы ни о чём,
А славил бы всю жизнь свою дорогу,
Когда б армейским скромным трубачом
Я эти пять минут трубил тревогу!
Степан Щипачёв.
Киевская Русь,
Рязань,
Декабрь 1237 года.
— БОМ!
Княжича Ивана разбудил пронзительный вскрик, сменившийся негромкими причитаниями и всхлипами.
Этот звук был совершенно непривычен его миру, состоящему из люльки с пестрым покрывалом, тряпичных игрушек, тепла материнского тела, вкуса молока, негромких и плавных песен няни, и далекого деревянного потолка, который иногда закрывали лица любящих его людей.
Мама, няня, папа…
Иногда его выносили куда-то за пределы этого мира — туда, где кто-то невидимый дул ему в лицо то тепло, то холодно, и где были другие БОЛЬШИЕ, которые поначалу его часто пугали своей незнакомостью.
Вот безумно давно (целых несколько дней назад) мать опять выносила его — «Провожать папу».
Там, снаружи, сверху падал странный белый пух, которого он ранее не видел. Он хотел поймать в ладонь хоть один, но мать завернула его в толстый теплый платок. Отвлекшись на пух, он не сразу почувствовал, что сердце матери бьется громко и часто, что ее голос дрожит.
Когда же он это ощутил, то и сам испугался, но голос отца, донесшийся откуда-то сверху — гулкий и мерный — наполнил все вокруг, успокаивая. А потом Иван почувствовал прикосновение его рук, и вдруг сам стал подниматься вверх — так высоко, как он еще никогда не был.
Отцовы усы и борода привычно кололись и щекотались…
— БОМ!
Вот и сейчас голоса внушали тревогу. И маленький княжич ждал, что сейчас, как и тогда, раздастся голос отца, и все встанет на свои места.
Но его не было.
Мальчик захныкал. Ему даже показалось, что произошло что-то ужасное. Например, что отец никогда больше не поднимет его так высоко.
Но тут зазвучал голос его матери.
И он был привычно спокоен.
А уже в следующий миг, Иван почувствовал знакомую мягкость и тепло ее рук и затянутой в ткань груди, мерные удары ее сердца.
Она укачивала его на руках, напевая одну из его любимых песен.
И, похоже, они опять шли куда-то наружу.
Иван вновь ощутил на лице холодное дыхание невидимки, как в тот день, что отец поднимал его высоко-высоко. Но то, что он увидел теперь, заставило эти воспоминания померкнуть.
Он видел перед собою нечто огромное… такое огромное,… Оно не имело границ, и было белое и зеленое внизу и ярко-синее с сизыми и черными пятнами вверху…
— БОМ!
Там, где среди деревьев протянулись ряды сосен и елей, сквозь снег проступали зеленые пятна. Ока, подобно другим ее сестрам-рекам, ставшая дорогой для захватчиков, змеей вилась меж берегов. Над деревнями вокруг Рязани, сожженными монголами, клубился дым — белыми, сизыми, черными облаками плывя в пронзительно-синем небе.
А маленький княжич завороженное смотрел на невиданное до того зрелище — в тереме избегали подносить его к окну, чтобы не застудить. Внутри него взыграло вечное и искреннее детское «Хочу!» — он протянул ладонь, словно надеясь ухватить весь простор в руку.
Его не испугала эта обступившая его необъятность – ведь мама была рядом и держала его на руках. А в мире нет более безопасного места, чем объятия матери.
Поэтому он не испугался даже тогда, когда ветер уже откровенно злобно хлестнул его по лицу, а черта между голубым «наверху» и белым «внизу» вдруг накренилась…
И не заплакал, когда весь его мир — от старого князя — его деда до сенной девки — содрогнулся от вопля.
— БОМ!
СССР,
Москва,
22 июня 1941 года
04:30
Брагинский вскрикнул, дернулся и проснулся.
Какое-то время он пытался понять, где находиться. Мерное тиканье будильника, беленый потолок, спинка кровати блестящей решеткой в ногах…
«Ах, да…»
Покосился на пузатый круглый будильник – уже было довольно светло (как-никак наступил самый длинный день в году) и разглядеть на какие цифры легли кончики стрелок не составляло труда.
Половина пятого.
— БОМ!
Стало быть там — на советско-германской границе — половина четвертого.
«Граница…В ней-то все и дело. Наверное»
В последние дни не столько неприятные мысли, сколько тревожные предчувствия не оставляли Ивана в покое. Видимо, поэтому ему уже которую ночь кряду снился воистину злой и проклятый для него и сестер 13 век.
Вот и сегодня – он сам словно прожил жизнь давно погибшего ребенка, чьего отца убили на переговорах, а мать от горя и предчувствия позорного плена сбросилась с крыши терема вместе с сыном.
Странные все же существа люди! Порой совершенно невозможно понять, что по их представлениям «хорошо, а что такое – плохо!» Кажется, они и сами часто этого не понимают.
Вот взять этот же случай с княгиней Евпраксией.
Ведь Церковь почитает самоубийц великими грешниками, отступниками, по которым даже не должно скорбеть и молиться, но отчего-то княгиня, убившая не только самую себя, но и годовалого сына – причислена к лику святых.
— БОМ!
За любовь, за гордость, за бесстрашие…
За любовь же к родной земле, неистовую отвагу и готовность пойти на смерть – но уже в бою, как и подобает мужчине – хранят его дети память и о Евпатии Коловрате. Рязанском воеводе, ездившем в Чернигов за подмогою, а по возвращении в родную Рязань нашедшем лишь занесенное снегом пепелище. И бросившемся за монголами вдогонку и малым своим отрядом сумевшем полностью истребить арьергард их войска. Хоть герой, как хороший воин, и сам понимал, что долго ему воевать не суждено.
Слишком неравны были силы.
Слишком сильна была созданная Чингисханом армия – идеальный военный механизм, равному которому не было в то время ни в одной части света, да и во всей истории такой редко отыщешь.
Ровно с голыми руками против неприступной каменной стены бросаться.
Но ведь бросился…
«И в итоге – не зря это оказалось».
А когда не ожидавшие встретить такой ярости в бою монголы попытались договориться — «Чего вы хотите?» — то получили лишь один ответ – «Смерти».
Потому что…
— БОМ!
Мы не возьмем из ваших рук ничего, кроме смерти.
Мы не будем покорены.
Хоть и в смерти, но останемся свободны.
Будто люди чувствовали, что надвигается нечто невыносимое, нечто ужасное, нечто, что навечно изменит тот мир, в котором они жили до сих пор. И словно спешили исчезнуть с лица земли вместе с ним.
Недаром появилась и легенда о Тайном граде Китеже — городе, который навечно укрыли от мира воды озера Светлояр. Помниться тот же Франциск находил эту легенду очень странной — какое же это чудесное спасение, если город был затоплен со всем населением? Разве это не та же самая смерть?
Но ведь и князь Александр Невский тоже свят и почитаем. В том числе и за то, что сдерживал на Руси бунты против татар, чтобы те не превратили страну в Дикое поле, усеянное костями. Поле, удобное для выяснения отношений между Востоком и Западом.
Как там писал Вернадский?
«Христианский подвиг не всегда есть мученичество внешнее, а иногда, наоборот, внутреннее: не только брань видимая, но и "брань невидимая", борьба с соблазнами душевными, подвиг самодисциплины и смирения. И этот подвиг может быть присущ не только частному лицу, но и властителю.
Подвиг власти может состоять в том, чтобы достойно отстаивать внешнюю независимость и величие сана — отстаивать даже до смерти. Но подвиг власти может состоять также и в том, чтобы, выполняя основные задачи сана, защищая "благочестие и люди своя", внутренне преодолевать, когда это нужно для исполнения основной задачи, земное тщеславие власти.
Таков и был по отношению к Востоку подвиг св.Александра Невского. По отношению же к Западу это был подвиг (власти) не сложный, а простой, брань (борьба) не только невидимая, но также и видимая».
Вот такая вот загогулина…
— БОМ!
«Право жить и право умирать».
В этом отношении Россия всегда завидовал людям. В случае крайнем они могли избежать того, что находили для себя невыносимым. Или в силу краткости человеческого века просто не застать лихого времени.
Страны умирали далеко не так легко и быстро. Кроме этого, страна никогда не умирала одна, а всегда волокла за собой в бездну и своих детей – их жизни, жизни их близких, свободу, гордость, память и мечты.
Иван сел на постели – пружины возмущенно скрипнули – и помотал головой, пытаясь вытряхнуть из головы остатки вызванного сном ужаса.
«Все это дело прошлое. Да и я сейчас уже не ребенок. Даже если что – силенок хватит».
— БОМ!
Хватит?!
Он до сих пор морщился при воспоминании о войне с Финляндией. Настроения у его правительства перед нею сильно смахивали на таковые у царского перед злосчастной русско-японской.
Сплошное «шапками закидаем»!
Конечно, в итоге войну-то он выиграл, но какой ценой!
Совершенно немыслимые для конфликта такого масштаба потери в людях и технике, затаившийся на границе — в стратегическом районе — жаждущий мести «кровник», чуть ли не в конец испорченная репутация – Артур ведь тогда чуть не объявил ему войну — исключение из Лиги Наций….
Но самое главное – ненавязчивый и почти неприметный интерес Людвига, внимательно наблюдавшего за ходом всей этой трагикомедии и наверняка сделавший свой вывод о боеспособности советской армии. А потом наверняка точно также наблюдавшего и за ее реорганизацией и…и… выявлением среди бойцов... «неблагонадежных» — что в итоге привело в тому, что сейчас в Красной армии сложилась катастрофическая нехватка командного состава, имеющего опыт боевых действий.
Оттого сейчас — где бы Иван не находился — ему всегда казалось, что он чувствует на себе этот взгляд – холодный, пристальный, оценивающий. А Вермахт – не финская армия.
— БОМ!
С востока тоже дул недобрый ветер.
Япония развернул там активность невероятную и, несмотря на то, что победа в боях на Халкин-Голе осталась за СССР и Монголией – эта чрезмерная активность не сулила Ивану ничего хорошего.
Как и многочисленные дифирамбы, последовавшие за этой победой, в стиле «Красная Армия всех сильней!», старательно убеждавшие его детей в ее непобедимости (что еще понятно), но отчего-то сумевшие убедить в этом и его руководство. Что и стало одной из причин уровня подготовки Красной армии к войне с Финляндией.
Слова «недооценил врага и преувеличил свои силы» могли бы послужить идеальной по своей краткости и емкости надгробной эпитафией как многим людям, так и многим нациям.
К счастью, два месяца назад они заключили с Кику пакт о нейтралитете.
— БОМ!
К счастью?!
Безусловно, если не считать буквально взорвавшихся от ярости Артура и Альфреда, опасающихся, что это развязывает руки Кику в их общей игре на Тихом океане.
Правительство Альфреда предпочло воздуха не сотрясать, а просто ввело против СССР очередные торговые санкции. Точно так же, как это было сделано два года назад, когда после пакта с Германией он остался без американских моторов, которые служили «сердцами» большинству советских самолетов.
И за всем этим — тихо стоявший в сторонке и красноречиво молчавший Яо.
Кроме того – Иван это прекрасно осознавал – начало войны определяется не сроками действия всех этих пактов, а международной ситуацией и готовностью к нападению.
И вот тут-то крылся корень его беспокойства.
Как воплощение нации – он всегда знал больше чем отдельно взятый человек, но все же он никогда не знал ВСЕГО, что знали его дети и правители.
В его уме были заключены сотни миллионов умов, но он скорее чувствовал их, нежели брал из них отдельные мысли. Как и у людей информация, сознаваемая и используемая в мышлении, у наций занимала считанные проценты от всей, что воспринималась и использовалась для работы организма.
Поэтому умели их удивлять и собственные дети, и собственные правители…
— БОМ!
Продолжение следует.
Примечания:
Послушать песню «22 июня 1941 года» на стихи Степана Щипачёва в исполнении Э. Хиля —
Святая благоверная княгиня Евпра́ксия Рязанская (? — 1237 год) — жена Фёдора Юрьевича, сына князя Юрия Рязанского. По рассказам летописей, славилась своей красотой. Во время монголо-татарского нашествия хан Батый, наслышанный о её красоте, пожелал, чтобы её привели к нему. Князь Фёдор отказался привести жену к Батыю, за что и был убит. Узнав об участи своего мужа (по другим данным — после захвата крепости Батыем, чтобы не остаться на поругание), Евпраксия вместе с ребёнком наложила на себя руки, бросившись с крыши княжеского терема (по другим данным — с колокольни храма св. Николая). Канонизирована Православной церковью.
Княгиня Евпаксия –
работы Константина Васильева – эскиз и готовая картина.
s50.radikal.ru/i130/1005/64/7352d19f7d48.jpg
img.sunhome.ru/UsersGallery/112009/901625.jpg
Евпатий Коловрат –
памятник (Россия, г. Рязань)
img1.liveinternet.ru/images/attach/c/1//45/761/...
— Последний бой Коловрата
img0.liveinternet.ru/images/attach/b/1/13120/13...
«И в итоге – не зря это оказалось».
Как ни странно звучит – но монголо-татары опасались русичей. В том смысле, что наши предки с завидной регулярностью и жесткостью били то их баскаков (сборщиков дани), то их самих, то сами совершали налеты на татарские земли (набеги ушкуйников). По этой причине монголы не оставили на Руси (в отличие от других покоренных земель) своей администрации, не стали навязывать им принятие ислама (после того, как он стал государственной религией Орды) и даже сбор дани поручили местным князьям, сами предпочитая на русских землях особо не задерживаться, а для глубоких походов собирая значительные войска, порой даже прибегая к помощи соседних государств – например, Литвы и Польши. Граница между Ордой и Русью представляла собой череду рек, лесов и полей, ширина ее порой достигала десятков километров, и ее целью было – надежно ОТГОРОДИТЬ ОРДУ ОТ РУСИ. Да, уже тогда нас боялись. Батый говорил, что русичи – народ с волчьей кровью, только отвернись – перегрызут горло. Набегам и карательным походам монголов сопутствовал успех за счет того, что войска их были конными, а русские – в основном пешими. Когда у русских появилась хорошая конница (созданная по образцу татарской и часто самими же татарами, перешедшими на службу Москве) – то отряды ордынцев в приграничье стали гонять еще до нападения на города или настигать и отбивать у них добычу и полон. После этого – иго держалось, в сущности, только на вассальной зависимости князей (а не на власти собственно над народом) и их междоусобицах, позволяющих Орде влиять на внутреннюю политику Руси. Отсутствие монгольской администрации и передача сбора дани русским же князьям, а потом – передача московским князьям сбора дани со всех земель — способствовало усилению и обогащению Москвы и началу сбора русских земель. Когда закончилась централизация, и у московских князей не стало противников-претендентов на власть – иго окончательно перестало существовать.
Г.В. Вернадский «Два подвига св. Александра Невского».
Вообще трактовка политики Невского по отношению к Западу и Востоку (которая, как считается, определила будущее всей Руси), в условиях того, что Русь почти одновременно атаковали монголы, северные крестоносцы и литовцы – отличается разнообразием и эмоциональностью.
Традиционная точка зрения – Александр, понимая, что ослабленная Русь не сможет сражаться и с Западом, и с Востоком, оценивал Запад как более агрессивного и опасного врага, понимал, что Руси против монголов не выстоять (а бунтовать – только провоцировать большее насилие), а союз с Римом – не имеет смысла, так как крестоносцы не поторопятся вызволять Русь, а предпочтут превратить ее в Дикое поле, приграничье, которое будут бить и грабить со всех сторон, так что жить (и тем более развивать там какую-либо культуру) будет просто невозможно.
Монголы хотели только дани, крестоносцы – земель, прямой власти над страной, смены религии и культуры, но при этом воспринимая новообращенных католиков не как равных, а как людей «второго сорта».
У Александра перед глазами был хороший пример – обращение шведов и немцев к славянским, финским и балтийским племенам в Прибалтике (на территории совр. Восточной Германии – как ни смешно звучит, но на тех землях, что занимала ГДР, когда-то жили славяне, а Берлин и многие немецкие город были основаны славянами; и на тех землях, которые сейчас занимают Латвия, Литва, Эстония, Финляндия).
Столь же незавидная судьба постигла и Западную Украину – Галицко-Волынское княжество – чей князь Даниил Галицкий заключил договор с Папой – крещение княжества по католическому обряду в обмен на помощь крестоносцев против монголов.
В итоге, как и следовало ожидать, крестоносцы не поторопились на помощь. Так как Крестовые походы были для большинства рыцарей – нищих младших сыновей знати — способом наживы, а не искренней борьбой за веру, то если защита интересов Креста не предполагала обогащения – Кресту предполагалось уповать на милость Божью, а не на клинки крестоносцев. Даниилу пришлось воевать одному. Сначала ему везло, но потом монголы совершили против Галиции карательный поход, она ослабела, и через какое-то время ее земли были потихоньку расхищены соседями – Литвой, Венгрией, Польшей.
В результате, даже в настоящее время перед жителями Галиции и Волыни, исторически и культурно католиков или унитатов, стоит острая проблема самоидентификации – сами они себя считают европейцами, для европейцев они – бывшие холопы – слишком не-европейцы, но и для русских, украинцев и белорусов (исторически и культурно православных) — они нечто чуждое и враждебное. Именно в этой сложной истории Галиции-Волыни и проблем их населения с определением культурной принадлежности – истоки страшнейших событий, произошедших на этих землях в 20 веке, нелюбви галичан ко всем соседям и даже к восточным украинцам, вылившаяся в добровольную помощь фашистам и жесточайшее истребление проживавших там евреев, русских, поляков и даже украинцев, не разделявших их взгляды.
В то время, как прямые потомки Александра Невского создали независимое православное русинское государство, со временем превратившееся в одно из величайших в мире по целому ряду показателей.
Другая точка зрения предполагает, что Александром руководили исключительно его личные амбиции, желание стать самым старшим князем, пусть и под началом монголов, и он, по сути, «выдал Русь» монголам, подавив мятеж в Новгороде и заставив новгородцев провести перепись для расчета дани. Хотя присягать Батыю русские князья (включая отца Невского) начали еще до того, как Александр из Новгородского князя, правившего под началом своего отца, стал «охотником за властью».
Есть также предположения, что ему – потомку властных авторитарных великих князей Владимирских просто очень понравилась система управления монголов (он ездил в столицу Империи) и он решил установить такую же и на Руси.
Кроме того – он не мог не знать, то у Батыя и Золотой Орды весьма непростые отношения с имперским центром и что в случае войны была высока вероятность, что сражаться пришлось бы именно только против Орды, а не бросать вызов мощи всей Монгольской империи. Вдобавок, Европа – захолустье мира того времени – в целом мало интересовала монголов.
Так или иначе – ему вменяют в вину несопротивление установлению Ига (хотя, есть предположение, что он планировал союз Литвы и Руси против монголов, но внезапная его смерть, и столь же внезапная смерть литовского князя Миндовга этому помешали), что принесло на Русь «азиатчину» — деспотию, коррупцию, неуважение к личности, жесткую централизацию власти и многие другие негативные последствия, которые мы не можем изжить и в настоящее время.
Бои на Халхин-Голе — (11 мая – 16 сентября 1939 г.) — вооружённый конфликт (необъявленная война), продолжавшийся с весны по осень 1939 года у реки Халхин-Гол на территории Монголии недалеко от границы с Маньчжурией (Маньчжоу-го), между СССР и Японией. Причина — спор о делимитации границы между Монголией и Маньчжоу-го (государство, образованное японской военной администрацией на оккупированной Японией территории Маньчжурии). Среди прочих итогов этих боев простому советскому человеку стало впервые известно имя Георгия Жукова, а сам их факт стал одной из причин заключения Договора о ненападении между Германией и Советским Союзом. Отсюда и обида Кику на Людвига — неприятно, когда твой союзник заключает такое соглашение с тем, против кого ты в настоящее время ведешь войну.
Советско-финская война (30 ноября 1939 — 13 марта 1940) – учитывая, сколько ей внимания уделено в фендоме Хеталии, думаю, в особых пояснениях не нуждается.
Глава 1. Восход 1.2
1.2. Восход.
Сидеть на кровати с сетчатым матрасом было неудобно, да и сон уже не шел.
Поэтому Брагинский встал и потянулся всем телом, разминая затекшие мышцы. Налил в стакан воды из графина на столике. Пил жадно и торопливо. Когда стакан опустел – наполнил его еще раз.
Окно его комнаты выходило на восток – а потому солнце всегда было тут ранним гостем. Вот и сейчас робкий еще свет сочился сквозь шторы, наполняя ее мягким сумраком, а там где они не сходились полностью – вычерчивал на потолке, стенах и в самом воздухе яркие золотистые линии, в которых кружились пылинки, неистребимые любою уборкою.
Ивану это нравилось. Оторванный от земли и от сотни лет привычного уклада жизни, окончательно ушедший в города с их теснотой, шумом, вечной спешкой и смешением дня и ночи (спасибо электрификации!), он пытался сохранить хотя бы подобие «старых добрых времен».
«Вставать и ложиться нужно по солнцу».
Хотя с последним все чаще возникали проблемы – ложиться (особенно зимой) спать на закате, то есть терять целый вечер – стало слишком большой роскошью. Но хотя бы просыпаться можно на рассвете, а делать это в комнате, залитой солнечном светом, куда как проще. Поэтому-то он предпочел взять себе эту квартиру из всех предложенных, пусть в ней и не было настоящей ванны, а только небольшой санузел с раковиной и унитазом.
Брагинский подошел к окну, с шумом раздвинул шторы и распахнул окно.
Его тотчас же обдало утренним, прохладным еще воздухом. Роса щедро украшала своим блеском траву в клумбах перед домом, и даже тонкие стволы молоденьких ясеней стояли, как посеребренные. Ясени посадили въехавшие в прошлом году жильцы – веселая молодая пара с третьего этажа – заявившие, что когда ясени ветвями постучат в их окна – это значит, что скоро у них появятся внуки.
В воздухе висела легкая дымка и тишина, услышать которую в городе только ранним воскресным утром и можно. Иван чувствовал то мерное, то торопливое биение сердец своих детей, этой ночью отдавшихся сну безоглядно, как и положено детям, позабыв о повседневных хлопотах и тревогах, черным вихрем клубящейся где-то за горизонтом войне и даже тихих шагах, порой раздающихся по ночам в коридорах и внезапно пустеющих соседских комнатах.
Он тут же прогнал последнюю мысль прочь, не желая думать об этом сейчас – щурясь на рассветное солнце и греясь в его лучах.
Но видимо у мира были другие планы на его настроение.
— БОМ!
Внизу негромко хлопнула дверь парадной, послышался глухой звон – это явно вышла за молоком Валечка из 3 комнаты 8 квартиры. Валечке было 20 с небольшим, и хотя она уже полгода работала учительницей русского языка в вечерней школе – она до сих пор всякий раз чуть-чуть краснела, когда ученики, будучи порой ее намного старше – обращались к ней «Валентина Петровна». Сейчас она тоже явно смутилась тому, как вызывающе для утренней тишины звякнул ее бидон, и старалась придерживать крышку рукой. Хотя идти ей так всю дорогу до маленького поселка, оазисы которых еще сохранились на окраинах Москвы, будет явно неудобно.
«Лучше снять крышку и нести в другой руке».
Но вместо того, чтобы окликнуть девушку, Иван торопливо отошел от окна.
В памяти тут же всплыл его недавний разговор с Валечкой — сразу же по его приезде. А за этим ниточка потянулась еще дальше, заставляя его лицо вспыхнуть от жгучего стыда.
— БОМ!
С Валечкой он столкнулся во дворе третьего дня, усталый после дороги, весь в мрачных мыслях от произошедшего в Бресте и от предстоящей встрече в Кремле. Он даже не узнал ее, на ходу буркнул «Здрасте» и хотел пройти мимо, но она его окликнула:
— Товарищ Брагинский!
Он дернулся от неожиданности и остановился.
— Извините, Валя, я вас не узнал. Устал с дороги да и … А это еще кто тут у нас?
Из-за подола Валечкиной юбки где-то с уровня ее коленок на него внимательно уставились черные глазенки. При этом во всем остальном малышка была светленькой – кожа, волосы, брови…
Девушка смущенно засмеялась:
— Нютка, дочка моей старшей сестры. Отца неделю назад призвали, а сестра через три дня на заводе травму получила. Сейчас в больнице, а я тут нянчусь потихоньку. Все равно отпуск…
— Дело нелегкое. Но, думаю, несложней вашей работы. – Иван вспомнил, что в вещмешке еще остался один бублик, выудил его из кармана, развернул бумагу и вручил малышке. – Держи!
Маленькая ухватила его обеими руками и пробормотала что-то вроде «..ибо».
— Товарищ Брагинский, а вас по делам вызвали или же у вас отпуск?
Чувствуя за этим вопросом «второе дно» Иван ответил коротко:
— Отпуск.
Девочка, до того старательно мусолившая край бублика и сосредоточившая на этом все свое внимание, внезапно вновь уставилась на него, будто почувствовав его ложь. Старшая же, подобно большинству людей, услышав то, что надеялась услышать – явно поверила сразу и безоглядно.
— Ой, я так рада. А то Коленьку так внезапно забрали, и нескольких из моего класса тоже. Думали, значит – война скоро…
Иван вздрогнул.
— Нет войны не будет… Это только учения, их проводят время от времени. Как мужчин призывного возраста каждый год забирают на месяц…А войны в этом году точно не будет, нет… У немцев много других дел сейчас, не посмеют. Югославия, Англия…. – Он пытался вызвать в памяти те стройные успокаивающие речи, которыми его самого убеждали в Кремле, но взамен выходило что-то сбивчивое и нескладное. – Тем более в этом году они из-за восстания в Белграде и поздней весны и размытых дорог уже пропустили удачный момент. Им на нас нападать в мае нужно и разбить за лето, иначе они увязнут. Во всех смыслах. У нас ресурсов и оружия намного больше… На деле мы вообще непобедимы. Так говорит товарищ Сталин.
Валечка кивала, похоже радостно веря каждому слову.
— А следующей весной мы их встретим так, чтобы неповадно было… Если они осмелятся, конечно. В любом случае война будет короткой, с малой кровью и на чужой территории. А сейчас извините, мне лучше…
— Да-да, конечно, вам нужно отдохнуть. Извините за беспокойство, Вы меня успокоили, я так вам благодарна. И сестре спокойней будет. Пошли, Нюта. Скажи дяде «До свидания!»
Открывая дверь парадной, Иван вдруг обернулся, и они словно, чувствуя это – тоже остановились и обернулись тоже.
Пухленькая, вечно смущающая девушка в синем ситцевом платье в белый горошек и светленькая, слишком серьезная для своего возраста девочка, державшиеся за руки, застывшие в ярком коридоре света между темно-красными домами…
— БОМ!
Он поправил фуражку и нырнул в спасительный сумрак парадной.
«Но от себя не спрячешься».
Белорусская ССР,
Брестская область
17 июня 1941 года
Карл фон Клаузевиц,
Немецкий военный теоретик,
участник Отечественной войны 1812 года.
— Уезжаешь, значит.
Катя вошла без стука и без доклада.
Подобное поведение обычно было ей не свойственно, но видимо сегодня был один из тех самых дней, в которые окружающие начинали ее опасаться сильнее, чем самого Ивана. Как это было, например, в 1812 году, когда остатки «Великой армии» — оборванная пестрая орда французов, поляков и немцев – почитали за счастье попасть в плен к регулярной русской армии, а на казаков смотрели, как на воплотившихся Ангелов Смерти. Потому как те, не страдая избыточной дисциплиной и пиететом перед вторгшимися аж из самой Европы врагами, подвергнувшими русские земли такому страшному разорению, на деле пленных почти и не брали. Думаю, дорогой читатель, ты понимаешь, что я имею в виду…
А сказать, что обе его сестры, и особенно Катерина, сейчас были на нервах – значило неоправданно прукрасить положение вещей.
Чувства, владевшие людьми, живущими на территориях, теперь именуемых Западной Белоруссией и Украиной, а потому вольно-невольно отразившиеся и на характерах Наташи и Катерины – были весьма далеки от радости, которой от них – потомков древних русичей, превратностью судеб столько столетий отделенных от собратьев – можно было бы ожидать.
«Затянули… А еще сто лет назад они так рады были, встречая наши войска….»
Но последние полвека явно не способствовали развитию у местных жителей гостеприимства.
Смерч Великой войны, распад Автро-Венгрии, подпадание под власть Польши с ее агрессивной политикой по отношению к русинам, полонизацией и навязыванием католичества, репрессиями, ограничениями прав, запретом на использование родного языка и занятие руководящих должностей, в итоге — регулярными стычками на межэтнической основе. А потом – ввод советских войск, очередное «перетряхивание» населения уже с точки зрения классовой борьбы, коллективизация – привели к тому, что у местных, похоже, возникла стойкая и трудноизлечимая аллергия на всех «нездешних» без исключения.
Галиция и Волынь теперь и вовсе походили на пороховой склад. Достаточно поднести спичку — и в гигантской вспышке без следа сгинут десятки и десятки тысяч человеческих жизней, без разбора на правых и виноватых. И эта душная ненависть и обида, годами вызревавшие под спудом, словно яд проникла в кровь Украины, вызывая и в ее памяти все обиды когда-либо нанесенные ей – и мнимые, и настоящие – и гнев, тем более ожесточенный оттого, что его нельзя было выплеснуть своевременно.
Иван вспомнился один из их «разговоров» в 1940 году.
— Тебе мало было сделать это со мной один раз? Ты навязал мне эти земли и обездолил этих людей, и без того несчастных, только ради того, чтобы мне заново пройти через все это?
— Не говори ерунды. Это земли нашей матери. Теперь они, наконец, вернулись в наш дом. И я никого не обездолил, лишь сделал собственность общей. И делал это не я – а наша общая власть.
— Лишив лучших работников их земли и нажитого честным трудом?
— Не смеши меня. В капиталистическом мире невозможно нажить богатство одним только честным трудом – без эксплуатации бедных, мироедства, спекуляций и взяточничества.
— Не все они такие. Как и не каждый бедняк беден лишь оттого, что ему неповезло в жизни или в стране нет условий, чтобы разбогатеть, не поступаясь совестью. Некоторые бедны оттого, что ленивы, завистливы, бесталанны. Тунеядцы и пьяницы! И ради защиты таких отбросов ты готов смести предприимчивых и трудолюбивых — соль нашей земли?
— Я верю, что в мире не бывает «лишних людей». Отбросов, как ты говоришь. Есть лишь невезучие и плохо организованные.
— Вот как! Стало быть, ты, как Христос, любишь всех без исключения? Так почему, леший тебя задери, ты творишь… позволяешь творить все…это?
— Потому что, увы, на деле я – совсем не Бог, а люди созданы такими, что цепляются за вещи и готовыми ради обладания ими даже убивать других людей…
— О Господи, смогу я когда-нибудь стать страной, в которой люди просто живут достойно и счастливо, а не гоняются за призраками ради каких-то высших целей!
Брагинский, как раз собиравший вещи, не стал отпираться:
— Вызывают в Москву. Зачем – не знаю. Доброго дня, кстати. И тебе, Наташ, тоже.
Младшая вошла также молча, прикрыла за собой дверь и оперлась на нее спиной, скрестив на груди руки. Обе девушки были в военной форме.
Иван ощутил себя загнанным в угол и невольно покосился на приоткрытое окно. Благо его кабинет располагался на первом этаже.
— Потрясающе! И это сейчас, когда вдоль всей границы расквартировываются все новые и новые наши армейские части. Как вовремя!
— Это ты к чему сейчас говоришь?
— К тому, что эта стерва Москва явно опять собирается нас оставить на передовой, чтобы мы могли испытать все прелести фронтовой и оккупационной жизни. А тебя начальство, как всегда возле себя держать будет. Ну конечно – не офицерское или не чиновничье дело в окопной грязи валятся!
— Не преувеличивай. Большая часть этих солдат – мои дети… Да и «напрямую» и я, и она достаточно горя хлебнули. И с чего вы обе так разволновались? Да, контингент увеличивается, но это еще ни о чем не говорит. Разве что о том, что в случае нападения Людвигу не удастся рассечь наши позиции, как линию Мажино…
У Катерины на щеках заиграли желваки.
— Уверен, военспец хренов? Нагнали народа к самой границе, в земли с не слишком-то лояльным населением и совершенно неукрепленные, словно за окном еще 1914 год, и обороняться легче, чем атаковать. Та же францискова линия Мажино ничему не научила?
Несколько обалдевший от этой тирады, Брагинский не сразу нашел слова:
— Конечно, в Наркомиссариате обороны это глобальное отличие тоже заметили. Но до сих пор только неясно – что с этим делать?
— И как долго думать будете? Пока Людвиг на танке в Кремль не въедет?
— Он не въедет. Ему весь этот год вообще не до нас будет. Десант на Британские острова – это вам не баран чихнул.
— А откуда такая уверенность? «Сталин сказал»? А вот тут слухи ходят, будто Рейх со дня на день против нас войну начнет….
— Так сразу не начнет. Сначала, как всегда, дипломаты покуражатся, претензии нам за какой-нибудь прошлогодний снег повыдвигают, только потом уже… Чего опасаться реально стоит – так это провокаций. Поэтому не вздумайте…
Тут негромко заговорила Наташа:
— Если я хоть чуть-чуть знаю Байльшмидта и его босса – то им для нападения на нас никакого повода не нужно. Достаточно самого факта нашего существования. Я была ребенком, но я до сих пор помню «литовскую охоту». Когда эти воины Креста забавы ради охотились на язычников и православных, как на животных, загоняя их с собаками... А сегодня Вермахт получил окончательный приказ к наступлению. Оно начнется со дня на день.
Под ложечкой неприятно засосало. Когда Иван заговорил, то не узнал собственного голоса:
— Откуда… такие новости?
Белоруссия недовольно нахмурилась:
— Сорока на хвосте принесла.
Катерина уткнулась лицом в платок, плечи ее дрожали.
— Боюсь, я не могу передать эти данные куда следует с таким же кратким объяснением.
— Пусть тогда спросят у меня — я отвечу.
— Смотри. Как скажешь.
Он затянул вещмешок и взглянул на часы. У него еще оставалось минут пять, не больше. Иван договорился с одним из водителей военной части, собиравшимся в Брест за продуктами, что тот подбросит его до вокзала.
— Я уверен, что вернусь очень скоро. Возможно, вы правы и в Москве как раз собираются дать мне окончательные распоряжения перед началом войны. Берегите себя.
Он легко поцеловал Наташу в щеку, хотя она попыталась повернуть голову так, чтобы его губы коснулись ее губ.
Когда Иван развернулся к старшей сестре, та подняла на него красные, опухшие глаза.
— Если б ты только знал, как я тебя порой ненавижу! – Срывающимся голосом выдавила она.
— За что?! – Брагинский бросил незаметный взгляд на часы. Ему уже было пора, и на выслушивание женской истерики у него не было ни времени, ни сил. Тем более в ссорах с сестрами он сам почти моментально (видимо в силу родственных связей) «заводился» и вместо решения проблем, они — уже вместе — начинали вдохновенно орать друг на друга, после чего разбегались по разным углам, сгорая от стыда от того, что наговорили, но никогда не прося друг у друга прощения.
— За все! Мне даже иногда очень хочется поверить во все эти сказки Феликса и Ториса о том, что ты нам с Наташей не брат, а чужак. Намного проще было бы…
Иван устало вздохнул:
— Извини, но мне сейчас некогда с тобою препираться и гладить «бобо».
Он подхватил со стула вещмешок и направился к двери. Наташа отстранилась, уступая ему дорогу. Слова Украины ударили его в спину словно нож:
— Раб! Трус! Неудачник! У тебя перед носом начинается война за наше право быть на этом свете, а ты послушно веришь сказочкам Сталина! Эти горе-оптимисты наделают ошибок, а дыры затыкать будут телами наших детей!
Наташа подбежала к дрожащей от ярости сестре, испуганно шепча:
— Тише, тише, пожалуйста. Прекрати, Катюш…
— Мне надоело следить за каждым словом!
— Между прочим, это негласное правило поведения в приличном обществе, — огрызнулся Иван, чувствуя, что и его начинает трясти.
«Вечно они меня попрекают «рабом» — даже те, кто сам столетиями просидел под ярмом».
— А так это, стало быть, от вежливости все, а не от страха?!
— Так. Все, я пошел!!! До свидания! – Иван взялся за ручку двери. — «Неудачник», — тихо и зло, себе под нос произнес он. – Хорош неудачник, имея столько….
— Чего имея? Мерзлой неплодородной земли? Величайшие в мире ресурсы и вечно нищий голодный народ? Всегда строишь из себя спасителя мира — то Третий Рим, то Третий Интернационал, а на деле весь от зависти изводишься, глядя как живут дети других стран и то, что они — в отличие от твоих — не стыдятся своего происхождения. Вечно пыжишься на ровном месте, считаешь их нехристями, изуверами, а сам тащишь у них все подряд, даже этот клятый коммунизм, потому как сам создать ничего не способен и у самого тоже руки по локоть в крови! Они-то хотя бы своим детям жизнь наладили, а ты только знаешь, как из своих же кровь сосать!
Он с ревом развернулся к ней:
— Да замолкни ты уже, наконец!
Как оказалось, Украина подошла к нему совсем близко – и он, неожиданно для самого себя, пихнул ее рукой в грудь, отталкивая прочь, словно она действительно была просто раздражающей слух помехой, магнитофоном с неприятной записью, которую можно было отключить одним нажатием кнопки.
Толкнул он ее не так уж и сильно, но девушка, этого явно не ожидавшая, нечаянно прикусила себе язык или губу. По ее подбородку тотчас же потекла кровь. Катя испуганно взвыла, зажимая рот ладонями.
— О Господи! – Наташа подхватила сестру за локоть, помогая сесть на стул. Она намочила носовой платок водой из графина, Катя прижала его ко рту, судорожно всхлипывая.
Иван стоял на месте, словно громом пораженный.
В дверь постучали.
Россия протянул было руку, чтобы открыть, и замер на полпути, будто не зная, что делать дальше. Язык присох к гортани, он был не в силах выдавить даже «кто там?».
Стук повторился уже настойчивее.
— Товарищ Брагинский!
Это был Федор Сколов, тот самый водитель, с которым Иван договорился доехать до Бреста. Россия невольно бросил взгляд на сестер. Нижняя часть лица Кати была скрыта под большим платком, так что крови видно не было. Наташа молча кивнула ему – он открыл дверь.
— Что-то вы запропали! А меня на складе ждут, по головке за опоздание не погладят!
— Извините, — Глухо произнес Иван. – Сестры зашли…
Сколов легко козырнул «дамам», скользнув по ним внимательным и чуть печальным взглядом.
— Ну, так мы идем?
— Да. Идем…
Он вышел, ни разу не обернувшись. Когда он закрывал за собой дверь, до него донесся невеселый голос младшей сестры:
— Ну, вот и попрощались…
Продолжение следует.
Примечания:
В рассказе фигурирует «Белоруссия», а не «Беларусь» — потому что именно под таким названием были известны земли Арловской в означенный период.
Несмотря на то, что советское командование буквально до последней минуты не рассматривало возможность начала войны в 1941 году с Германией всерьез, так как получаемые от разведчиков данные часто были неполными, противоречивыми, а то и ложными – в мае-июне началась волна мобилизации. Тысячи солдат были переброшены на территории, недавно присоединенные к СССР – на Западную Украину, Белоруссию, Прибалтику. 17 июня войска Вермахта получили окончательный приказ о сроках начала операции «Барбаросса». 18 июня были приведены в полную боевую готовность пограничные и военно-морские силы СССР, а вот в основные части РККА (Рабоче-крестьянская Красная Армия) этот приказ поступил только ночью с 21 на 22 июня, часто уже после нападения фашистов. По этой причине (и по причине того, что командиры пошли на риск принимать решения на местах, по обстановке, самостоятельно, не согласуя с Центром) флот в первые дни войны пострадал относительно мало. А вот почти вся сухопутные войска РККА (3,4 миллиона солдат) были уничтожены в боях или захвачены в плен (и уничтожены в лагерях) за первые полгода войны. К началу Битвы за Москву от тех, кто был на советско-германской границе 22 июня – осталось только 7%.
Публиковаться будет здесь и на сайте: "Книга фанфиков" (ficbook.teinon.net)
Название: Под ночным солнцем.
Ночное (подземное) солнце - в восточнославянской мифологии (и в ряде мифологий других этносов) - солнце, когда оно светит над подземным миром, миром мертвых. Ночное солнце движется по небу не с востока на запад, а с запада на восток. Иными словами — находиться под светом ночного солнца — быть в потустороннем мире. Иногда «ночным солнцем» - в качестве символа смерти и зла - называют нацистскую свастику. Также иносказательно «ночным солнцем» или «солнцем мертвых» называют луну.
Персонажи: Пруссия/фем!Россия (ака рейхкоммисариат Московия ), Германия/Украина
Rating: NC-17 (за эротику, сцены насилия и смерть персонажей)
Краткое содержание: AU по отношению ко Второй Мировой - страны Оси победили. Германии удается захватить территорию России до линии А-А (Архангельск-Астрахань). Сталин и большая часть правительства СССР погибают во время спешной эвакуации из Москвы. Лишенный руководства СССР погружается в хаос и раскалывается на враждебные лагеря, а Иван попадает в плен (ведь его исконные земли захвачены). Доктор Менгеле «вырезает» из тела России красивую женщину (как Германия и Пруссия вырезали из его земель для себя колонию).
Предупреждение: AU, ГЕТ, OMC, OFC, OOC для канона APH, смерть персонажей, принудительная операция по смене пола, сумасшествие, насилие, фем!Россия, реальные исторические личности, магия и мифология.
Альтернативная история очень сложная вещь, и, скорее всего, я допущу много ошибок и не учту многих фактов (например, историю и участие нескольких других стран в этот период). Заранее извините меня за это и сообщайте мне о допущенных ошибках. Мне и читателям это будет полезно.
Исторические допущения
Есть предположения, что успех плана «Барбаросса» мог бы стать реальностью при условии нападения Японии не на Америку, а на Дальний Восток России и более острожной и мягкой политике нацистов по отношению к населению оккупированных территорий. Таким образом, США не вступили бы в войну в 1941 году. Русские не смогли перебросить дополнительные войска из Сибири и Дальнего Востока под Москву и проиграли Московскую битву. Партизанское движение на оккупированных территориях тоже могло не принять того размаха, как в реальности.
Итак, Германия удерживает Японию от нападения на США, предлагая сначала надежно укрепиться на уже захваченных ими территориях СССР и Китая. По этой же причине в моей версии германское руководство оккупированной Украиной осуществляется по планам осторожного и хитроумного Альфреда Розенберга, а не Коха и Гитлера, который согласился пойти на временные послабления. Фюреру нужно было продемонстрировать обычным германцам истинность своих слов о том, что война была начата только против еврейско-большевистского правительства СССР, для защиты Германии и освобождения народов Восточной Европы от «Красной заразы». Именно так объясняли нацисты причины своего вторжения в СССР — содержание «Генерального плана Ост» (план уничтожения и изгнания народов Восточной Европы) тщательно скрывалось и от обычных германцев, и от восточных европейцев и от Англии и США.
Германии удается осуществить план «Барбаросса», и захватить территорию России до линии А-А (Архангельск-Астрахань), т.е. фактически всю территорию древних, собственно русских земель.
Сталин и большая часть правительства СССР погибают во время спешной эвакуации из Москвы. Лишенная руководства Советская Россия погружается в хаос и раскалывается на враждебные лагеря, а Иван попадает в плен (ведь его исконные земли захвачены). Но все же коммунистам удалось эвакуировать многих людей, оборонные предприятия, их работников и ученых в Казахстан и Сибирь.
Доктор Менгеле (среди его экспериментов над узниками концлагерей были операции по принудительной смене пола) «вырезает» из тела России красивую женщину (также как Германия и Пруссия вырезали из его земель для себя колонию — рейхкоммисариат Московия).
Из стран бывшего СССР меньше всего пострадали Грузия и Украина — им оставлены подобие независимости, их языки и культура, и даже высшее образование для особо лояльной части населения. Но это сделано лишь для того, чтобы эти страны можно было использовать, как тюремщиков для Московии и лишить Восточную Россию выходов в Атлантику и на Запад.
Пролог
Флэшфорвард.
POV Мстислав.
Многие люди, достигнув определенного возраста, начинают задумываться о смысле
своей жизни. Терзают себя мыслями, читают умные книги, тоскуют, иногда даже пьют…
Мне в этом смысле повезло. Я с самого своего рождения знал для чего пришел
в этот мир.
Я не человек.
Я – нация.
А мы всегда возникаем с какой-то целью. Хотя часто и забываем о ней. Как ребенок забывает о том, как в детстве мечтал стать большим. Таким большим, чтобы можно было дотронуться до звезд.
Но я о цели своего рождения помню.
Я родился, чтобы убить своего отца.
Может быть, кто-то из вас воскликнет:
«Какие злые мысли у тебя в голове, мальчик! Побойся Бога!»
Да, наверное, для вас, людей, с вашей ханжеской моралью это кажется кощунством. Но для нас – наций – это скорее порядок вещей.
Хотя даже если взглянуть на мою историю с человеческой точки зрения...
Казались бы вам мои мысли столь же ужасными, если ваш отец тоже истязал и убил вашу мать и всю ее семью? А единственной выжившей ее сестре приказал отрубить руки и бросить ее в дремучем лесу вместе с вами, когда вам было всего несколько месяцев от роду?
И не нужно говорить мне о Боге.
Бог благословил мои дела тем, что оставил в живых, дал вырасти, получить образование и впитать ту мощь, что хранили недра моей матери. И это несмотря на то, что в мире и кроме моего отца было достаточно «хороших парней» желающих, чтобы я жил в каменном веке.
Мне часто рассказывали о том миге, когда я был благословен.
Как я уже говорил, мою тетушку вместе со мной (я был привязан к ней куском ткани) бросили в лесу без пищи и каких-либо вещей. Мы – страны, и физически более выносливы, чем люди, но и нам нужно время от времени есть и спать. Моя тетя захотела пить после долгих блужданий в попытке найти выход из леса или какое-либо жилье, и наклонилась над ручьем.
Я упал в воду.
Иногда мне кажется, что я даже помню все это.
Я лежу на дне ручья – оно с песком и мелкими камушками. И так тихо, тихо вокруг. Слышат ли мертвые, лежащие на дне, как журчит вода? Через тонкую, как серебряный слой на зеркале, и столь же непроницаемую грань воды я вижу лицо тети. Она не сразу поняла, что произошло. А сейчас она, там в зазеркалье, воет. Не плачет – для слез у нее уже нет сил – ни телесных и не душевных. Просто воет, широко открыв рот, по-дурацки покачиваясь из стороны в сторону. Нос распух и покраснел, а черты лица будто расплылись, словно оно было из воска, и к нему поднесли свечку.
Наверное, так выглядит сломленный бедами человек, когда понимает, что помощи ждать не от кого, а сам он АБСОЛЮТНО беспомощен.
— Бери ребенка из воды.
— Но у меня нет рук.
— А ты бери своими обрубками.
Когда ее культи касаются воды, я чувствую…холод. Вода вокруг меня вдруг
застывает, превращается в лед. Но это не просто бесформенные глыбы – они имеют
форму рук и точь-в-точь прилегают к тетиным обрубкам. Она вытаскивает меня из
воды этими новыми – холодными и прозрачными руками, и прижимает к себе.
Руки холодные, но ее тело теплое. И мне хорошо. Ведь я могу вытерпеть любой холод. И любую жару. И их мучительное для человека чередование, которыми печально известны мои земли. Пламя и ледяная вода – так куются клинки. А я – клинок, созданный для того, чтобы пронзить сердце Европы.
Руки растаяли через несколько дней. Но этого было достаточно, чтобы найти деревню.
Да, все это выглядит, как сюжет старой, известной во всем мире сказки. Только в сказке вместо тети – мать, а вместо жестокости отца – коварство черта, подлой сестры или мачехи.
Но моя мама мертва. И приказ моего отца был дан им лично, а не через гонца, письмо которого можно было бы подменить.
Поэтому я убью и моего отца и всю его семью.
Потому что это будет справедливо.
Потому что это подтвердит то, что мир сотворен Богом, а не Дьяволом, и все в нем идет
ПРАВИЛЬНО.
В конце-концов, только для этого я и родился.. Мои дети – это осиротевшие дети России, Беларуси, Литвы, Латвии, Эстонии, Польши и многих других убитых наций.
Кто-то из этих людей сумел укрыться за Уральскими горами сам, отступая вместе с остатками Красной Армии, несколько десятков миллионов человек нацисты изгнали за «А-А линию» сами.
Они приезжали сюда со слезами на глазах. Сломленные. Нищие. Изгои той земли и культуры, которую считали родной. Вся их жизнь, вся жизнь их предков, осталась позади. Это были деревья, отсеченные от своих корней.
Но на самом деле им всем повезло. Чего не скажешь о тех, кто остался по ту сторону стены «А-А».
У тех, кто живет здесь — еще есть надежда.
Я – Зауралье, Сибирь или Восточная Россия (зовите, как хотите) – суровый
край с огромнейшими запасами ресурсов – их надежда.
Надежда на справедливость.
Надежда на месть.
Надежда на возвращение того, чего их лишили.
Лес — обитель твою — по весне навести!
Слышишь — гулко земля под ногами дрожит?
Видишь — плотный туман над полями лежит? -
Это росы вскипают от ненависти!
Ненависть — в почках набухших томится,
Ненависть — в нас затаенно бурлит,
Ненависть — потом сквозь кожу сочится,
Головы наши палит!
Погляди — что за рыжие пятна в реке,-
Зло решило порядок в стране навести.
Рукоятки мечей холодеют в руке,
И отчаянье бьется, как птица, в виске,
И заходится сердце от ненависти!
Ненависть — юным уродует лица,
Ненависть — просится из берегов,
Ненависть — жаждет и хочет напиться
Черною кровью врагов!
Да, нас ненависть в плен захватила сейчас,
Но не злоба нас будет из плена вести.
Не слепая, не черная ненависть в нас,-
Свежий ветер нам высушит слезы у глаз
Справедливой и подлинной ненависти!
Ненависть — пей, переполнена чаша!
Ненависть — требует выхода, ждет.
Но благородная ненависть наша
Рядом с любовью живет!
Продолжение следует.
«Флешфорвард» — это тоже самое, что и «флешбэк» — только с точностью до наоборот.
План «Ост» предполагал возведение на «линии А-А» стены, системы ограждений и организацию так называемого «чистого поля» (чтобы хорошо простреливалось) – для обороны территории Третьего Рейха от возможного нападения изгнанных народов с Востока.
В Прологе использован текст песни В.Высоцкого «Баллада о ненависти».
Глава 1. Восход. 1.1
Что вся земля ещё спала, казалось.
Кто знал, что между миром и войной
Всего каких-то пять минут осталось!
Я о другом не пел бы ни о чём,
А славил бы всю жизнь свою дорогу,
Когда б армейским скромным трубачом
Я эти пять минут трубил тревогу!
Степан Щипачёв.
Киевская Русь,
Рязань,
Декабрь 1237 года.
— БОМ!
Княжича Ивана разбудил пронзительный вскрик, сменившийся негромкими причитаниями и всхлипами.
Этот звук был совершенно непривычен его миру, состоящему из люльки с пестрым покрывалом, тряпичных игрушек, тепла материнского тела, вкуса молока, негромких и плавных песен няни, и далекого деревянного потолка, который иногда закрывали лица любящих его людей.
Мама, няня, папа…
Иногда его выносили куда-то за пределы этого мира — туда, где кто-то невидимый дул ему в лицо то тепло, то холодно, и где были другие БОЛЬШИЕ, которые поначалу его часто пугали своей незнакомостью.
Вот безумно давно (целых несколько дней назад) мать опять выносила его — «Провожать папу».
Там, снаружи, сверху падал странный белый пух, которого он ранее не видел. Он хотел поймать в ладонь хоть один, но мать завернула его в толстый теплый платок. Отвлекшись на пух, он не сразу почувствовал, что сердце матери бьется громко и часто, что ее голос дрожит.
Когда же он это ощутил, то и сам испугался, но голос отца, донесшийся откуда-то сверху — гулкий и мерный — наполнил все вокруг, успокаивая. А потом Иван почувствовал прикосновение его рук, и вдруг сам стал подниматься вверх — так высоко, как он еще никогда не был.
Отцовы усы и борода привычно кололись и щекотались…
— БОМ!
Вот и сейчас голоса внушали тревогу. И маленький княжич ждал, что сейчас, как и тогда, раздастся голос отца, и все встанет на свои места.
Но его не было.
Мальчик захныкал. Ему даже показалось, что произошло что-то ужасное. Например, что отец никогда больше не поднимет его так высоко.
Но тут зазвучал голос его матери.
И он был привычно спокоен.
А уже в следующий миг, Иван почувствовал знакомую мягкость и тепло ее рук и затянутой в ткань груди, мерные удары ее сердца.
Она укачивала его на руках, напевая одну из его любимых песен.
И, похоже, они опять шли куда-то наружу.
Иван вновь ощутил на лице холодное дыхание невидимки, как в тот день, что отец поднимал его высоко-высоко. Но то, что он увидел теперь, заставило эти воспоминания померкнуть.
Он видел перед собою нечто огромное… такое огромное,… Оно не имело границ, и было белое и зеленое внизу и ярко-синее с сизыми и черными пятнами вверху…
— БОМ!
Там, где среди деревьев протянулись ряды сосен и елей, сквозь снег проступали зеленые пятна. Ока, подобно другим ее сестрам-рекам, ставшая дорогой для захватчиков, змеей вилась меж берегов. Над деревнями вокруг Рязани, сожженными монголами, клубился дым — белыми, сизыми, черными облаками плывя в пронзительно-синем небе.
А маленький княжич завороженное смотрел на невиданное до того зрелище — в тереме избегали подносить его к окну, чтобы не застудить. Внутри него взыграло вечное и искреннее детское «Хочу!» — он протянул ладонь, словно надеясь ухватить весь простор в руку.
Его не испугала эта обступившая его необъятность – ведь мама была рядом и держала его на руках. А в мире нет более безопасного места, чем объятия матери.
Поэтому он не испугался даже тогда, когда ветер уже откровенно злобно хлестнул его по лицу, а черта между голубым «наверху» и белым «внизу» вдруг накренилась…
И не заплакал, когда весь его мир — от старого князя — его деда до сенной девки — содрогнулся от вопля.
— БОМ!
СССР,
Москва,
22 июня 1941 года
04:30
Брагинский вскрикнул, дернулся и проснулся.
Какое-то время он пытался понять, где находиться. Мерное тиканье будильника, беленый потолок, спинка кровати блестящей решеткой в ногах…
«Ах, да…»
Покосился на пузатый круглый будильник – уже было довольно светло (как-никак наступил самый длинный день в году) и разглядеть на какие цифры легли кончики стрелок не составляло труда.
Половина пятого.
— БОМ!
Стало быть там — на советско-германской границе — половина четвертого.
«Граница…В ней-то все и дело. Наверное»
В последние дни не столько неприятные мысли, сколько тревожные предчувствия не оставляли Ивана в покое. Видимо, поэтому ему уже которую ночь кряду снился воистину злой и проклятый для него и сестер 13 век.
Вот и сегодня – он сам словно прожил жизнь давно погибшего ребенка, чьего отца убили на переговорах, а мать от горя и предчувствия позорного плена сбросилась с крыши терема вместе с сыном.
Странные все же существа люди! Порой совершенно невозможно понять, что по их представлениям «хорошо, а что такое – плохо!» Кажется, они и сами часто этого не понимают.
Вот взять этот же случай с княгиней Евпраксией.
Ведь Церковь почитает самоубийц великими грешниками, отступниками, по которым даже не должно скорбеть и молиться, но отчего-то княгиня, убившая не только самую себя, но и годовалого сына – причислена к лику святых.
— БОМ!
За любовь, за гордость, за бесстрашие…
За любовь же к родной земле, неистовую отвагу и готовность пойти на смерть – но уже в бою, как и подобает мужчине – хранят его дети память и о Евпатии Коловрате. Рязанском воеводе, ездившем в Чернигов за подмогою, а по возвращении в родную Рязань нашедшем лишь занесенное снегом пепелище. И бросившемся за монголами вдогонку и малым своим отрядом сумевшем полностью истребить арьергард их войска. Хоть герой, как хороший воин, и сам понимал, что долго ему воевать не суждено.
Слишком неравны были силы.
Слишком сильна была созданная Чингисханом армия – идеальный военный механизм, равному которому не было в то время ни в одной части света, да и во всей истории такой редко отыщешь.
Ровно с голыми руками против неприступной каменной стены бросаться.
Но ведь бросился…
«И в итоге – не зря это оказалось».
А когда не ожидавшие встретить такой ярости в бою монголы попытались договориться — «Чего вы хотите?» — то получили лишь один ответ – «Смерти».
Потому что…
— БОМ!
Мы не возьмем из ваших рук ничего, кроме смерти.
Мы не будем покорены.
Хоть и в смерти, но останемся свободны.
Будто люди чувствовали, что надвигается нечто невыносимое, нечто ужасное, нечто, что навечно изменит тот мир, в котором они жили до сих пор. И словно спешили исчезнуть с лица земли вместе с ним.
Недаром появилась и легенда о Тайном граде Китеже — городе, который навечно укрыли от мира воды озера Светлояр. Помниться тот же Франциск находил эту легенду очень странной — какое же это чудесное спасение, если город был затоплен со всем населением? Разве это не та же самая смерть?
Но ведь и князь Александр Невский тоже свят и почитаем. В том числе и за то, что сдерживал на Руси бунты против татар, чтобы те не превратили страну в Дикое поле, усеянное костями. Поле, удобное для выяснения отношений между Востоком и Западом.
Как там писал Вернадский?
«Христианский подвиг не всегда есть мученичество внешнее, а иногда, наоборот, внутреннее: не только брань видимая, но и "брань невидимая", борьба с соблазнами душевными, подвиг самодисциплины и смирения. И этот подвиг может быть присущ не только частному лицу, но и властителю.
Подвиг власти может состоять в том, чтобы достойно отстаивать внешнюю независимость и величие сана — отстаивать даже до смерти. Но подвиг власти может состоять также и в том, чтобы, выполняя основные задачи сана, защищая "благочестие и люди своя", внутренне преодолевать, когда это нужно для исполнения основной задачи, земное тщеславие власти.
Таков и был по отношению к Востоку подвиг св.Александра Невского. По отношению же к Западу это был подвиг (власти) не сложный, а простой, брань (борьба) не только невидимая, но также и видимая».
Вот такая вот загогулина…
— БОМ!
«Право жить и право умирать».
В этом отношении Россия всегда завидовал людям. В случае крайнем они могли избежать того, что находили для себя невыносимым. Или в силу краткости человеческого века просто не застать лихого времени.
Страны умирали далеко не так легко и быстро. Кроме этого, страна никогда не умирала одна, а всегда волокла за собой в бездну и своих детей – их жизни, жизни их близких, свободу, гордость, память и мечты.
Иван сел на постели – пружины возмущенно скрипнули – и помотал головой, пытаясь вытряхнуть из головы остатки вызванного сном ужаса.
«Все это дело прошлое. Да и я сейчас уже не ребенок. Даже если что – силенок хватит».
— БОМ!
Хватит?!
Он до сих пор морщился при воспоминании о войне с Финляндией. Настроения у его правительства перед нею сильно смахивали на таковые у царского перед злосчастной русско-японской.
Сплошное «шапками закидаем»!
Конечно, в итоге войну-то он выиграл, но какой ценой!
Совершенно немыслимые для конфликта такого масштаба потери в людях и технике, затаившийся на границе — в стратегическом районе — жаждущий мести «кровник», чуть ли не в конец испорченная репутация – Артур ведь тогда чуть не объявил ему войну — исключение из Лиги Наций….
Но самое главное – ненавязчивый и почти неприметный интерес Людвига, внимательно наблюдавшего за ходом всей этой трагикомедии и наверняка сделавший свой вывод о боеспособности советской армии. А потом наверняка точно также наблюдавшего и за ее реорганизацией и…и… выявлением среди бойцов... «неблагонадежных» — что в итоге привело в тому, что сейчас в Красной армии сложилась катастрофическая нехватка командного состава, имеющего опыт боевых действий.
Оттого сейчас — где бы Иван не находился — ему всегда казалось, что он чувствует на себе этот взгляд – холодный, пристальный, оценивающий. А Вермахт – не финская армия.
— БОМ!
С востока тоже дул недобрый ветер.
Япония развернул там активность невероятную и, несмотря на то, что победа в боях на Халкин-Голе осталась за СССР и Монголией – эта чрезмерная активность не сулила Ивану ничего хорошего.
Как и многочисленные дифирамбы, последовавшие за этой победой, в стиле «Красная Армия всех сильней!», старательно убеждавшие его детей в ее непобедимости (что еще понятно), но отчего-то сумевшие убедить в этом и его руководство. Что и стало одной из причин уровня подготовки Красной армии к войне с Финляндией.
Слова «недооценил врага и преувеличил свои силы» могли бы послужить идеальной по своей краткости и емкости надгробной эпитафией как многим людям, так и многим нациям.
К счастью, два месяца назад они заключили с Кику пакт о нейтралитете.
— БОМ!
К счастью?!
Безусловно, если не считать буквально взорвавшихся от ярости Артура и Альфреда, опасающихся, что это развязывает руки Кику в их общей игре на Тихом океане.
Правительство Альфреда предпочло воздуха не сотрясать, а просто ввело против СССР очередные торговые санкции. Точно так же, как это было сделано два года назад, когда после пакта с Германией он остался без американских моторов, которые служили «сердцами» большинству советских самолетов.
И за всем этим — тихо стоявший в сторонке и красноречиво молчавший Яо.
Кроме того – Иван это прекрасно осознавал – начало войны определяется не сроками действия всех этих пактов, а международной ситуацией и готовностью к нападению.
И вот тут-то крылся корень его беспокойства.
Как воплощение нации – он всегда знал больше чем отдельно взятый человек, но все же он никогда не знал ВСЕГО, что знали его дети и правители.
В его уме были заключены сотни миллионов умов, но он скорее чувствовал их, нежели брал из них отдельные мысли. Как и у людей информация, сознаваемая и используемая в мышлении, у наций занимала считанные проценты от всей, что воспринималась и использовалась для работы организма.
Поэтому умели их удивлять и собственные дети, и собственные правители…
— БОМ!
Продолжение следует.
Примечания:
Послушать песню «22 июня 1941 года» на стихи Степана Щипачёва в исполнении Э. Хиля —
Святая благоверная княгиня Евпра́ксия Рязанская (? — 1237 год) — жена Фёдора Юрьевича, сына князя Юрия Рязанского. По рассказам летописей, славилась своей красотой. Во время монголо-татарского нашествия хан Батый, наслышанный о её красоте, пожелал, чтобы её привели к нему. Князь Фёдор отказался привести жену к Батыю, за что и был убит. Узнав об участи своего мужа (по другим данным — после захвата крепости Батыем, чтобы не остаться на поругание), Евпраксия вместе с ребёнком наложила на себя руки, бросившись с крыши княжеского терема (по другим данным — с колокольни храма св. Николая). Канонизирована Православной церковью.
Княгиня Евпаксия –
работы Константина Васильева – эскиз и готовая картина.
s50.radikal.ru/i130/1005/64/7352d19f7d48.jpg
img.sunhome.ru/UsersGallery/112009/901625.jpg
Евпатий Коловрат –
памятник (Россия, г. Рязань)
img1.liveinternet.ru/images/attach/c/1//45/761/...
— Последний бой Коловрата
img0.liveinternet.ru/images/attach/b/1/13120/13...
«И в итоге – не зря это оказалось».
Как ни странно звучит – но монголо-татары опасались русичей. В том смысле, что наши предки с завидной регулярностью и жесткостью били то их баскаков (сборщиков дани), то их самих, то сами совершали налеты на татарские земли (набеги ушкуйников). По этой причине монголы не оставили на Руси (в отличие от других покоренных земель) своей администрации, не стали навязывать им принятие ислама (после того, как он стал государственной религией Орды) и даже сбор дани поручили местным князьям, сами предпочитая на русских землях особо не задерживаться, а для глубоких походов собирая значительные войска, порой даже прибегая к помощи соседних государств – например, Литвы и Польши. Граница между Ордой и Русью представляла собой череду рек, лесов и полей, ширина ее порой достигала десятков километров, и ее целью было – надежно ОТГОРОДИТЬ ОРДУ ОТ РУСИ. Да, уже тогда нас боялись. Батый говорил, что русичи – народ с волчьей кровью, только отвернись – перегрызут горло. Набегам и карательным походам монголов сопутствовал успех за счет того, что войска их были конными, а русские – в основном пешими. Когда у русских появилась хорошая конница (созданная по образцу татарской и часто самими же татарами, перешедшими на службу Москве) – то отряды ордынцев в приграничье стали гонять еще до нападения на города или настигать и отбивать у них добычу и полон. После этого – иго держалось, в сущности, только на вассальной зависимости князей (а не на власти собственно над народом) и их междоусобицах, позволяющих Орде влиять на внутреннюю политику Руси. Отсутствие монгольской администрации и передача сбора дани русским же князьям, а потом – передача московским князьям сбора дани со всех земель — способствовало усилению и обогащению Москвы и началу сбора русских земель. Когда закончилась централизация, и у московских князей не стало противников-претендентов на власть – иго окончательно перестало существовать.
Г.В. Вернадский «Два подвига св. Александра Невского».
Вообще трактовка политики Невского по отношению к Западу и Востоку (которая, как считается, определила будущее всей Руси), в условиях того, что Русь почти одновременно атаковали монголы, северные крестоносцы и литовцы – отличается разнообразием и эмоциональностью.
Традиционная точка зрения – Александр, понимая, что ослабленная Русь не сможет сражаться и с Западом, и с Востоком, оценивал Запад как более агрессивного и опасного врага, понимал, что Руси против монголов не выстоять (а бунтовать – только провоцировать большее насилие), а союз с Римом – не имеет смысла, так как крестоносцы не поторопятся вызволять Русь, а предпочтут превратить ее в Дикое поле, приграничье, которое будут бить и грабить со всех сторон, так что жить (и тем более развивать там какую-либо культуру) будет просто невозможно.
Монголы хотели только дани, крестоносцы – земель, прямой власти над страной, смены религии и культуры, но при этом воспринимая новообращенных католиков не как равных, а как людей «второго сорта».
У Александра перед глазами был хороший пример – обращение шведов и немцев к славянским, финским и балтийским племенам в Прибалтике (на территории совр. Восточной Германии – как ни смешно звучит, но на тех землях, что занимала ГДР, когда-то жили славяне, а Берлин и многие немецкие город были основаны славянами; и на тех землях, которые сейчас занимают Латвия, Литва, Эстония, Финляндия).
Столь же незавидная судьба постигла и Западную Украину – Галицко-Волынское княжество – чей князь Даниил Галицкий заключил договор с Папой – крещение княжества по католическому обряду в обмен на помощь крестоносцев против монголов.
В итоге, как и следовало ожидать, крестоносцы не поторопились на помощь. Так как Крестовые походы были для большинства рыцарей – нищих младших сыновей знати — способом наживы, а не искренней борьбой за веру, то если защита интересов Креста не предполагала обогащения – Кресту предполагалось уповать на милость Божью, а не на клинки крестоносцев. Даниилу пришлось воевать одному. Сначала ему везло, но потом монголы совершили против Галиции карательный поход, она ослабела, и через какое-то время ее земли были потихоньку расхищены соседями – Литвой, Венгрией, Польшей.
В результате, даже в настоящее время перед жителями Галиции и Волыни, исторически и культурно католиков или унитатов, стоит острая проблема самоидентификации – сами они себя считают европейцами, для европейцев они – бывшие холопы – слишком не-европейцы, но и для русских, украинцев и белорусов (исторически и культурно православных) — они нечто чуждое и враждебное. Именно в этой сложной истории Галиции-Волыни и проблем их населения с определением культурной принадлежности – истоки страшнейших событий, произошедших на этих землях в 20 веке, нелюбви галичан ко всем соседям и даже к восточным украинцам, вылившаяся в добровольную помощь фашистам и жесточайшее истребление проживавших там евреев, русских, поляков и даже украинцев, не разделявших их взгляды.
В то время, как прямые потомки Александра Невского создали независимое православное русинское государство, со временем превратившееся в одно из величайших в мире по целому ряду показателей.
Другая точка зрения предполагает, что Александром руководили исключительно его личные амбиции, желание стать самым старшим князем, пусть и под началом монголов, и он, по сути, «выдал Русь» монголам, подавив мятеж в Новгороде и заставив новгородцев провести перепись для расчета дани. Хотя присягать Батыю русские князья (включая отца Невского) начали еще до того, как Александр из Новгородского князя, правившего под началом своего отца, стал «охотником за властью».
Есть также предположения, что ему – потомку властных авторитарных великих князей Владимирских просто очень понравилась система управления монголов (он ездил в столицу Империи) и он решил установить такую же и на Руси.
Кроме того – он не мог не знать, то у Батыя и Золотой Орды весьма непростые отношения с имперским центром и что в случае войны была высока вероятность, что сражаться пришлось бы именно только против Орды, а не бросать вызов мощи всей Монгольской империи. Вдобавок, Европа – захолустье мира того времени – в целом мало интересовала монголов.
Так или иначе – ему вменяют в вину несопротивление установлению Ига (хотя, есть предположение, что он планировал союз Литвы и Руси против монголов, но внезапная его смерть, и столь же внезапная смерть литовского князя Миндовга этому помешали), что принесло на Русь «азиатчину» — деспотию, коррупцию, неуважение к личности, жесткую централизацию власти и многие другие негативные последствия, которые мы не можем изжить и в настоящее время.
Бои на Халхин-Голе — (11 мая – 16 сентября 1939 г.) — вооружённый конфликт (необъявленная война), продолжавшийся с весны по осень 1939 года у реки Халхин-Гол на территории Монголии недалеко от границы с Маньчжурией (Маньчжоу-го), между СССР и Японией. Причина — спор о делимитации границы между Монголией и Маньчжоу-го (государство, образованное японской военной администрацией на оккупированной Японией территории Маньчжурии). Среди прочих итогов этих боев простому советскому человеку стало впервые известно имя Георгия Жукова, а сам их факт стал одной из причин заключения Договора о ненападении между Германией и Советским Союзом. Отсюда и обида Кику на Людвига — неприятно, когда твой союзник заключает такое соглашение с тем, против кого ты в настоящее время ведешь войну.
Советско-финская война (30 ноября 1939 — 13 марта 1940) – учитывая, сколько ей внимания уделено в фендоме Хеталии, думаю, в особых пояснениях не нуждается.
Глава 1. Восход 1.2
1.2. Восход.
— Как больно, милая, как странно,
Сроднясь в земле, сплетясь ветвями,-
Как больно, милая, как странно
Раздваиваться под пилой.
Не зарастет на сердце рана,
Прольется чистыми слезами,
Не зарастет на сердце рана -
Прольется пламенной смолой.
— Пока жива, с тобой я буду -
Душа и кровь нераздвоимы,-
Пока жива, с тобой я буду -
Любовь и смерть всегда вдвоем.
Ты понесешь с собой повсюду -
Ты понесешь с собой, любимый,-
Ты понесешь с собой повсюду
Родную землю, милый дом.
— Но если мне укрыться нечем
От жалости неисцелимой,
Но если мне укрыться нечем
От холода и темноты?
— За расставаньем будет встреча,
Не забывай меня, любимый,
За расставаньем будет встреча,
Вернемся оба — я и ты.
— Но если я безвестно кану -
Короткий свет луча дневного,-
Но если я безвестно кану
За звездный пояс, в млечный дым?
— Я за тебя молиться стану,
Чтоб не забыл пути земного,
Я за тебя молиться стану,
Чтоб ты вернулся невредим.
Трясясь в прокуренном вагоне,
Он стал бездомным и смиренным,
Трясясь в прокуренном вагоне,
Он полуплакал, полуспал,
Когда состав на скользком склоне
Вдруг изогнулся страшным креном,
Когда состав на скользком склоне
От рельс колеса оторвал.
Нечеловеческая сила,
В одной давильне всех калеча,
Нечеловеческая сила
Земное сбросила с земли.
И никого не защитила
Вдали обещанная встреча,
И никого не защитила
Рука, зовущая вдали.
С любимыми не расставайтесь!
С любимыми не расставайтесь!
С любимыми не расставайтесь!
Всей кровью прорастайте в них,-
И каждый раз навек прощайтесь!
И каждый раз навек прощайтесь!
И каждый раз навек прощайтесь!
Когда уходите на миг!
Сроднясь в земле, сплетясь ветвями,-
Как больно, милая, как странно
Раздваиваться под пилой.
Не зарастет на сердце рана,
Прольется чистыми слезами,
Не зарастет на сердце рана -
Прольется пламенной смолой.
— Пока жива, с тобой я буду -
Душа и кровь нераздвоимы,-
Пока жива, с тобой я буду -
Любовь и смерть всегда вдвоем.
Ты понесешь с собой повсюду -
Ты понесешь с собой, любимый,-
Ты понесешь с собой повсюду
Родную землю, милый дом.
— Но если мне укрыться нечем
От жалости неисцелимой,
Но если мне укрыться нечем
От холода и темноты?
— За расставаньем будет встреча,
Не забывай меня, любимый,
За расставаньем будет встреча,
Вернемся оба — я и ты.
— Но если я безвестно кану -
Короткий свет луча дневного,-
Но если я безвестно кану
За звездный пояс, в млечный дым?
— Я за тебя молиться стану,
Чтоб не забыл пути земного,
Я за тебя молиться стану,
Чтоб ты вернулся невредим.
Трясясь в прокуренном вагоне,
Он стал бездомным и смиренным,
Трясясь в прокуренном вагоне,
Он полуплакал, полуспал,
Когда состав на скользком склоне
Вдруг изогнулся страшным креном,
Когда состав на скользком склоне
От рельс колеса оторвал.
Нечеловеческая сила,
В одной давильне всех калеча,
Нечеловеческая сила
Земное сбросила с земли.
И никого не защитила
Вдали обещанная встреча,
И никого не защитила
Рука, зовущая вдали.
С любимыми не расставайтесь!
С любимыми не расставайтесь!
С любимыми не расставайтесь!
Всей кровью прорастайте в них,-
И каждый раз навек прощайтесь!
И каждый раз навек прощайтесь!
И каждый раз навек прощайтесь!
Когда уходите на миг!
Александр Кочетков
БАЛЛАДА О ПРОКУРЕННОМ ВАГОНЕ
1932
БАЛЛАДА О ПРОКУРЕННОМ ВАГОНЕ
1932
Сидеть на кровати с сетчатым матрасом было неудобно, да и сон уже не шел.
Поэтому Брагинский встал и потянулся всем телом, разминая затекшие мышцы. Налил в стакан воды из графина на столике. Пил жадно и торопливо. Когда стакан опустел – наполнил его еще раз.
Окно его комнаты выходило на восток – а потому солнце всегда было тут ранним гостем. Вот и сейчас робкий еще свет сочился сквозь шторы, наполняя ее мягким сумраком, а там где они не сходились полностью – вычерчивал на потолке, стенах и в самом воздухе яркие золотистые линии, в которых кружились пылинки, неистребимые любою уборкою.
Ивану это нравилось. Оторванный от земли и от сотни лет привычного уклада жизни, окончательно ушедший в города с их теснотой, шумом, вечной спешкой и смешением дня и ночи (спасибо электрификации!), он пытался сохранить хотя бы подобие «старых добрых времен».
«Вставать и ложиться нужно по солнцу».
Хотя с последним все чаще возникали проблемы – ложиться (особенно зимой) спать на закате, то есть терять целый вечер – стало слишком большой роскошью. Но хотя бы просыпаться можно на рассвете, а делать это в комнате, залитой солнечном светом, куда как проще. Поэтому-то он предпочел взять себе эту квартиру из всех предложенных, пусть в ней и не было настоящей ванны, а только небольшой санузел с раковиной и унитазом.
Брагинский подошел к окну, с шумом раздвинул шторы и распахнул окно.
Его тотчас же обдало утренним, прохладным еще воздухом. Роса щедро украшала своим блеском траву в клумбах перед домом, и даже тонкие стволы молоденьких ясеней стояли, как посеребренные. Ясени посадили въехавшие в прошлом году жильцы – веселая молодая пара с третьего этажа – заявившие, что когда ясени ветвями постучат в их окна – это значит, что скоро у них появятся внуки.
В воздухе висела легкая дымка и тишина, услышать которую в городе только ранним воскресным утром и можно. Иван чувствовал то мерное, то торопливое биение сердец своих детей, этой ночью отдавшихся сну безоглядно, как и положено детям, позабыв о повседневных хлопотах и тревогах, черным вихрем клубящейся где-то за горизонтом войне и даже тихих шагах, порой раздающихся по ночам в коридорах и внезапно пустеющих соседских комнатах.
Он тут же прогнал последнюю мысль прочь, не желая думать об этом сейчас – щурясь на рассветное солнце и греясь в его лучах.
Но видимо у мира были другие планы на его настроение.
— БОМ!
Внизу негромко хлопнула дверь парадной, послышался глухой звон – это явно вышла за молоком Валечка из 3 комнаты 8 квартиры. Валечке было 20 с небольшим, и хотя она уже полгода работала учительницей русского языка в вечерней школе – она до сих пор всякий раз чуть-чуть краснела, когда ученики, будучи порой ее намного старше – обращались к ней «Валентина Петровна». Сейчас она тоже явно смутилась тому, как вызывающе для утренней тишины звякнул ее бидон, и старалась придерживать крышку рукой. Хотя идти ей так всю дорогу до маленького поселка, оазисы которых еще сохранились на окраинах Москвы, будет явно неудобно.
«Лучше снять крышку и нести в другой руке».
Но вместо того, чтобы окликнуть девушку, Иван торопливо отошел от окна.
В памяти тут же всплыл его недавний разговор с Валечкой — сразу же по его приезде. А за этим ниточка потянулась еще дальше, заставляя его лицо вспыхнуть от жгучего стыда.
— БОМ!
С Валечкой он столкнулся во дворе третьего дня, усталый после дороги, весь в мрачных мыслях от произошедшего в Бресте и от предстоящей встрече в Кремле. Он даже не узнал ее, на ходу буркнул «Здрасте» и хотел пройти мимо, но она его окликнула:
— Товарищ Брагинский!
Он дернулся от неожиданности и остановился.
— Извините, Валя, я вас не узнал. Устал с дороги да и … А это еще кто тут у нас?
Из-за подола Валечкиной юбки где-то с уровня ее коленок на него внимательно уставились черные глазенки. При этом во всем остальном малышка была светленькой – кожа, волосы, брови…
Девушка смущенно засмеялась:
— Нютка, дочка моей старшей сестры. Отца неделю назад призвали, а сестра через три дня на заводе травму получила. Сейчас в больнице, а я тут нянчусь потихоньку. Все равно отпуск…
— Дело нелегкое. Но, думаю, несложней вашей работы. – Иван вспомнил, что в вещмешке еще остался один бублик, выудил его из кармана, развернул бумагу и вручил малышке. – Держи!
Маленькая ухватила его обеими руками и пробормотала что-то вроде «..ибо».
— Товарищ Брагинский, а вас по делам вызвали или же у вас отпуск?
Чувствуя за этим вопросом «второе дно» Иван ответил коротко:
— Отпуск.
Девочка, до того старательно мусолившая край бублика и сосредоточившая на этом все свое внимание, внезапно вновь уставилась на него, будто почувствовав его ложь. Старшая же, подобно большинству людей, услышав то, что надеялась услышать – явно поверила сразу и безоглядно.
— Ой, я так рада. А то Коленьку так внезапно забрали, и нескольких из моего класса тоже. Думали, значит – война скоро…
Иван вздрогнул.
— Нет войны не будет… Это только учения, их проводят время от времени. Как мужчин призывного возраста каждый год забирают на месяц…А войны в этом году точно не будет, нет… У немцев много других дел сейчас, не посмеют. Югославия, Англия…. – Он пытался вызвать в памяти те стройные успокаивающие речи, которыми его самого убеждали в Кремле, но взамен выходило что-то сбивчивое и нескладное. – Тем более в этом году они из-за восстания в Белграде и поздней весны и размытых дорог уже пропустили удачный момент. Им на нас нападать в мае нужно и разбить за лето, иначе они увязнут. Во всех смыслах. У нас ресурсов и оружия намного больше… На деле мы вообще непобедимы. Так говорит товарищ Сталин.
Валечка кивала, похоже радостно веря каждому слову.
— А следующей весной мы их встретим так, чтобы неповадно было… Если они осмелятся, конечно. В любом случае война будет короткой, с малой кровью и на чужой территории. А сейчас извините, мне лучше…
— Да-да, конечно, вам нужно отдохнуть. Извините за беспокойство, Вы меня успокоили, я так вам благодарна. И сестре спокойней будет. Пошли, Нюта. Скажи дяде «До свидания!»
Открывая дверь парадной, Иван вдруг обернулся, и они словно, чувствуя это – тоже остановились и обернулись тоже.
Пухленькая, вечно смущающая девушка в синем ситцевом платье в белый горошек и светленькая, слишком серьезная для своего возраста девочка, державшиеся за руки, застывшие в ярком коридоре света между темно-красными домами…
— БОМ!
Он поправил фуражку и нырнул в спасительный сумрак парадной.
«Но от себя не спрячешься».
Белорусская ССР,
Брестская область
17 июня 1941 года
«Россия не та страна,
которую можно завоевать,
то есть оккупировать.
Такая страна может быть побеждена
только собственной слабостью
либо действием внутренних раздоров».
которую можно завоевать,
то есть оккупировать.
Такая страна может быть побеждена
только собственной слабостью
либо действием внутренних раздоров».
Карл фон Клаузевиц,
Немецкий военный теоретик,
участник Отечественной войны 1812 года.
— Уезжаешь, значит.
Катя вошла без стука и без доклада.
Подобное поведение обычно было ей не свойственно, но видимо сегодня был один из тех самых дней, в которые окружающие начинали ее опасаться сильнее, чем самого Ивана. Как это было, например, в 1812 году, когда остатки «Великой армии» — оборванная пестрая орда французов, поляков и немцев – почитали за счастье попасть в плен к регулярной русской армии, а на казаков смотрели, как на воплотившихся Ангелов Смерти. Потому как те, не страдая избыточной дисциплиной и пиететом перед вторгшимися аж из самой Европы врагами, подвергнувшими русские земли такому страшному разорению, на деле пленных почти и не брали. Думаю, дорогой читатель, ты понимаешь, что я имею в виду…
А сказать, что обе его сестры, и особенно Катерина, сейчас были на нервах – значило неоправданно прукрасить положение вещей.
Чувства, владевшие людьми, живущими на территориях, теперь именуемых Западной Белоруссией и Украиной, а потому вольно-невольно отразившиеся и на характерах Наташи и Катерины – были весьма далеки от радости, которой от них – потомков древних русичей, превратностью судеб столько столетий отделенных от собратьев – можно было бы ожидать.
«Затянули… А еще сто лет назад они так рады были, встречая наши войска….»
Но последние полвека явно не способствовали развитию у местных жителей гостеприимства.
Смерч Великой войны, распад Автро-Венгрии, подпадание под власть Польши с ее агрессивной политикой по отношению к русинам, полонизацией и навязыванием католичества, репрессиями, ограничениями прав, запретом на использование родного языка и занятие руководящих должностей, в итоге — регулярными стычками на межэтнической основе. А потом – ввод советских войск, очередное «перетряхивание» населения уже с точки зрения классовой борьбы, коллективизация – привели к тому, что у местных, похоже, возникла стойкая и трудноизлечимая аллергия на всех «нездешних» без исключения.
Галиция и Волынь теперь и вовсе походили на пороховой склад. Достаточно поднести спичку — и в гигантской вспышке без следа сгинут десятки и десятки тысяч человеческих жизней, без разбора на правых и виноватых. И эта душная ненависть и обида, годами вызревавшие под спудом, словно яд проникла в кровь Украины, вызывая и в ее памяти все обиды когда-либо нанесенные ей – и мнимые, и настоящие – и гнев, тем более ожесточенный оттого, что его нельзя было выплеснуть своевременно.
Иван вспомнился один из их «разговоров» в 1940 году.
— Тебе мало было сделать это со мной один раз? Ты навязал мне эти земли и обездолил этих людей, и без того несчастных, только ради того, чтобы мне заново пройти через все это?
— Не говори ерунды. Это земли нашей матери. Теперь они, наконец, вернулись в наш дом. И я никого не обездолил, лишь сделал собственность общей. И делал это не я – а наша общая власть.
— Лишив лучших работников их земли и нажитого честным трудом?
— Не смеши меня. В капиталистическом мире невозможно нажить богатство одним только честным трудом – без эксплуатации бедных, мироедства, спекуляций и взяточничества.
— Не все они такие. Как и не каждый бедняк беден лишь оттого, что ему неповезло в жизни или в стране нет условий, чтобы разбогатеть, не поступаясь совестью. Некоторые бедны оттого, что ленивы, завистливы, бесталанны. Тунеядцы и пьяницы! И ради защиты таких отбросов ты готов смести предприимчивых и трудолюбивых — соль нашей земли?
— Я верю, что в мире не бывает «лишних людей». Отбросов, как ты говоришь. Есть лишь невезучие и плохо организованные.
— Вот как! Стало быть, ты, как Христос, любишь всех без исключения? Так почему, леший тебя задери, ты творишь… позволяешь творить все…это?
— Потому что, увы, на деле я – совсем не Бог, а люди созданы такими, что цепляются за вещи и готовыми ради обладания ими даже убивать других людей…
— О Господи, смогу я когда-нибудь стать страной, в которой люди просто живут достойно и счастливо, а не гоняются за призраками ради каких-то высших целей!
Брагинский, как раз собиравший вещи, не стал отпираться:
— Вызывают в Москву. Зачем – не знаю. Доброго дня, кстати. И тебе, Наташ, тоже.
Младшая вошла также молча, прикрыла за собой дверь и оперлась на нее спиной, скрестив на груди руки. Обе девушки были в военной форме.
Иван ощутил себя загнанным в угол и невольно покосился на приоткрытое окно. Благо его кабинет располагался на первом этаже.
— Потрясающе! И это сейчас, когда вдоль всей границы расквартировываются все новые и новые наши армейские части. Как вовремя!
— Это ты к чему сейчас говоришь?
— К тому, что эта стерва Москва явно опять собирается нас оставить на передовой, чтобы мы могли испытать все прелести фронтовой и оккупационной жизни. А тебя начальство, как всегда возле себя держать будет. Ну конечно – не офицерское или не чиновничье дело в окопной грязи валятся!
— Не преувеличивай. Большая часть этих солдат – мои дети… Да и «напрямую» и я, и она достаточно горя хлебнули. И с чего вы обе так разволновались? Да, контингент увеличивается, но это еще ни о чем не говорит. Разве что о том, что в случае нападения Людвигу не удастся рассечь наши позиции, как линию Мажино…
У Катерины на щеках заиграли желваки.
— Уверен, военспец хренов? Нагнали народа к самой границе, в земли с не слишком-то лояльным населением и совершенно неукрепленные, словно за окном еще 1914 год, и обороняться легче, чем атаковать. Та же францискова линия Мажино ничему не научила?
Несколько обалдевший от этой тирады, Брагинский не сразу нашел слова:
— Конечно, в Наркомиссариате обороны это глобальное отличие тоже заметили. Но до сих пор только неясно – что с этим делать?
— И как долго думать будете? Пока Людвиг на танке в Кремль не въедет?
— Он не въедет. Ему весь этот год вообще не до нас будет. Десант на Британские острова – это вам не баран чихнул.
— А откуда такая уверенность? «Сталин сказал»? А вот тут слухи ходят, будто Рейх со дня на день против нас войну начнет….
— Так сразу не начнет. Сначала, как всегда, дипломаты покуражатся, претензии нам за какой-нибудь прошлогодний снег повыдвигают, только потом уже… Чего опасаться реально стоит – так это провокаций. Поэтому не вздумайте…
Тут негромко заговорила Наташа:
— Если я хоть чуть-чуть знаю Байльшмидта и его босса – то им для нападения на нас никакого повода не нужно. Достаточно самого факта нашего существования. Я была ребенком, но я до сих пор помню «литовскую охоту». Когда эти воины Креста забавы ради охотились на язычников и православных, как на животных, загоняя их с собаками... А сегодня Вермахт получил окончательный приказ к наступлению. Оно начнется со дня на день.
Под ложечкой неприятно засосало. Когда Иван заговорил, то не узнал собственного голоса:
— Откуда… такие новости?
Белоруссия недовольно нахмурилась:
— Сорока на хвосте принесла.
Катерина уткнулась лицом в платок, плечи ее дрожали.
— Боюсь, я не могу передать эти данные куда следует с таким же кратким объяснением.
— Пусть тогда спросят у меня — я отвечу.
— Смотри. Как скажешь.
Он затянул вещмешок и взглянул на часы. У него еще оставалось минут пять, не больше. Иван договорился с одним из водителей военной части, собиравшимся в Брест за продуктами, что тот подбросит его до вокзала.
— Я уверен, что вернусь очень скоро. Возможно, вы правы и в Москве как раз собираются дать мне окончательные распоряжения перед началом войны. Берегите себя.
Он легко поцеловал Наташу в щеку, хотя она попыталась повернуть голову так, чтобы его губы коснулись ее губ.
Когда Иван развернулся к старшей сестре, та подняла на него красные, опухшие глаза.
— Если б ты только знал, как я тебя порой ненавижу! – Срывающимся голосом выдавила она.
— За что?! – Брагинский бросил незаметный взгляд на часы. Ему уже было пора, и на выслушивание женской истерики у него не было ни времени, ни сил. Тем более в ссорах с сестрами он сам почти моментально (видимо в силу родственных связей) «заводился» и вместо решения проблем, они — уже вместе — начинали вдохновенно орать друг на друга, после чего разбегались по разным углам, сгорая от стыда от того, что наговорили, но никогда не прося друг у друга прощения.
— За все! Мне даже иногда очень хочется поверить во все эти сказки Феликса и Ториса о том, что ты нам с Наташей не брат, а чужак. Намного проще было бы…
Иван устало вздохнул:
— Извини, но мне сейчас некогда с тобою препираться и гладить «бобо».
Он подхватил со стула вещмешок и направился к двери. Наташа отстранилась, уступая ему дорогу. Слова Украины ударили его в спину словно нож:
— Раб! Трус! Неудачник! У тебя перед носом начинается война за наше право быть на этом свете, а ты послушно веришь сказочкам Сталина! Эти горе-оптимисты наделают ошибок, а дыры затыкать будут телами наших детей!
Наташа подбежала к дрожащей от ярости сестре, испуганно шепча:
— Тише, тише, пожалуйста. Прекрати, Катюш…
— Мне надоело следить за каждым словом!
— Между прочим, это негласное правило поведения в приличном обществе, — огрызнулся Иван, чувствуя, что и его начинает трясти.
«Вечно они меня попрекают «рабом» — даже те, кто сам столетиями просидел под ярмом».
— А так это, стало быть, от вежливости все, а не от страха?!
— Так. Все, я пошел!!! До свидания! – Иван взялся за ручку двери. — «Неудачник», — тихо и зло, себе под нос произнес он. – Хорош неудачник, имея столько….
— Чего имея? Мерзлой неплодородной земли? Величайшие в мире ресурсы и вечно нищий голодный народ? Всегда строишь из себя спасителя мира — то Третий Рим, то Третий Интернационал, а на деле весь от зависти изводишься, глядя как живут дети других стран и то, что они — в отличие от твоих — не стыдятся своего происхождения. Вечно пыжишься на ровном месте, считаешь их нехристями, изуверами, а сам тащишь у них все подряд, даже этот клятый коммунизм, потому как сам создать ничего не способен и у самого тоже руки по локоть в крови! Они-то хотя бы своим детям жизнь наладили, а ты только знаешь, как из своих же кровь сосать!
Он с ревом развернулся к ней:
— Да замолкни ты уже, наконец!
Как оказалось, Украина подошла к нему совсем близко – и он, неожиданно для самого себя, пихнул ее рукой в грудь, отталкивая прочь, словно она действительно была просто раздражающей слух помехой, магнитофоном с неприятной записью, которую можно было отключить одним нажатием кнопки.
Толкнул он ее не так уж и сильно, но девушка, этого явно не ожидавшая, нечаянно прикусила себе язык или губу. По ее подбородку тотчас же потекла кровь. Катя испуганно взвыла, зажимая рот ладонями.
— О Господи! – Наташа подхватила сестру за локоть, помогая сесть на стул. Она намочила носовой платок водой из графина, Катя прижала его ко рту, судорожно всхлипывая.
Иван стоял на месте, словно громом пораженный.
В дверь постучали.
Россия протянул было руку, чтобы открыть, и замер на полпути, будто не зная, что делать дальше. Язык присох к гортани, он был не в силах выдавить даже «кто там?».
Стук повторился уже настойчивее.
— Товарищ Брагинский!
Это был Федор Сколов, тот самый водитель, с которым Иван договорился доехать до Бреста. Россия невольно бросил взгляд на сестер. Нижняя часть лица Кати была скрыта под большим платком, так что крови видно не было. Наташа молча кивнула ему – он открыл дверь.
— Что-то вы запропали! А меня на складе ждут, по головке за опоздание не погладят!
— Извините, — Глухо произнес Иван. – Сестры зашли…
Сколов легко козырнул «дамам», скользнув по ним внимательным и чуть печальным взглядом.
— Ну, так мы идем?
— Да. Идем…
Он вышел, ни разу не обернувшись. Когда он закрывал за собой дверь, до него донесся невеселый голос младшей сестры:
— Ну, вот и попрощались…
Продолжение следует.
Примечания:
В рассказе фигурирует «Белоруссия», а не «Беларусь» — потому что именно под таким названием были известны земли Арловской в означенный период.
Несмотря на то, что советское командование буквально до последней минуты не рассматривало возможность начала войны в 1941 году с Германией всерьез, так как получаемые от разведчиков данные часто были неполными, противоречивыми, а то и ложными – в мае-июне началась волна мобилизации. Тысячи солдат были переброшены на территории, недавно присоединенные к СССР – на Западную Украину, Белоруссию, Прибалтику. 17 июня войска Вермахта получили окончательный приказ о сроках начала операции «Барбаросса». 18 июня были приведены в полную боевую готовность пограничные и военно-морские силы СССР, а вот в основные части РККА (Рабоче-крестьянская Красная Армия) этот приказ поступил только ночью с 21 на 22 июня, часто уже после нападения фашистов. По этой причине (и по причине того, что командиры пошли на риск принимать решения на местах, по обстановке, самостоятельно, не согласуя с Центром) флот в первые дни войны пострадал относительно мало. А вот почти вся сухопутные войска РККА (3,4 миллиона солдат) были уничтожены в боях или захвачены в плен (и уничтожены в лагерях) за первые полгода войны. К началу Битвы за Москву от тех, кто был на советско-германской границе 22 июня – осталось только 7%.
Вопрос: Продолжать стоит? Если "Нет" - просьба объяснить (можно в Ю-мейле)
| 1. Да | 30 | (93.75%) | |
| 2. Нет | 2 | (6.25%) | |
| Всего: | 32 | ||
@темы: Россия, Только для взрослых, Германия, Под ночным солнцем, Украина, Друзья, Хеталия, Творчество, Пруссия
-
-
27.02.2011 в 12:43а они вступили?
-
-
27.02.2011 в 14:09а они вступили?
Да, 7 декабря 1941 года после нападения японцев на военную базу США Перл-Харбор США вступили в войну с Японией и Германией. США и до этого создавали японцам много проблем (оттого японцы на них и напали), а после 7 декабря Японии уже стало совсем не до СССР. Только у них основные боевые действия велись на океанах - в Тихом и Атлантике и в колониях. Поэтому у американцев и относительно малые потери - на корабль или в подводную лодку много народа не запихнешь.
И поэтому когда у нас говорят, что Союзники, мол, специально долго НЕ ВСТУПАЛИ в войну - в лучшем случае это лукавство (а то и полное вранье). Нет, воевать-то они воевали против Оси - Англия даже дольше чем СССР, лишая Осевиков ресурсов - но не проводили крупномасштабной СУХОПУТНОЙ наступательной операции на территории ЕВРОПЫ, чем по сути и был Второй (Западный) Европейский фронт, открытый в 1944 году.
-
-
27.02.2011 в 15:50-
-
01.03.2011 в 14:50И стиль у вас очень интересный!Самое оно, для таких рассказов)
пробегала мимо,и влезла... если что простите х)
-
-
07.03.2011 в 09:01Автор старается.
если что простите
Прощать не за что.
На самом деле - отзывы читателей - лучший стимулятор творчества. Ведь творчество - это тоже форма общения.
Когда их нет, то создается впечатление, что говоришь сам с собой, тебя никто не слышит...
-
-
07.03.2011 в 14:43что же в этом плохого?
Всегда строишь из себя спасителя мира — то Третий Рим, то Третий Интернационал, а на деле весь от зависти изводишься, глядя как живут дети других стран и то, что они — в отличие от твоих — не стыдятся своего происхождения. Вечно пыжишься на ровном месте, считаешь их нехристями, изуверами, а сам тащишь у них все подряд, даже этот клятый коммунизм
Я думаю, Иван просто обманывается. Это все от низкой самооценки
Кстати, такое впечатление, что продолжение отличается по стилю. Будто его другой человек писал
-
-
07.03.2011 в 15:40что же в этом плохого?
Ничего.
И таки-да, Россия всегда испытывает чувство неполноценности перед развитыми странами, но терпеть не может, когда ему в него тыкают. Одно дело когда ты что-то там про себя думаешь, другое - когда слышишь от кого-то со стороны. Это, кстати, ИМХО одна из причин его неадекватного поведения в "Кровавом воскресении".
Кстати, такое впечатление, что продолжение отличается по стилю.
Может быть. Правда, в начале и продолжении и способы изложения разные - в начале от первого лица+размышления, потом - диалоги и описания.
-
-
07.03.2011 в 16:38-
-
07.03.2011 в 20:25И таки-да, Россия всегда испытывает чувство неполноценности перед развитыми странами, но терпеть не может, когда ему в него тыкают.
Ну, мне кажется эти чувства обоюдные, ведь другие страны тоже чествуют себя рядом с Брагинским неуютно, и зачастую завидуют ему, тем же территориям, силе, итп. Ведь не просто так они к нему перлись все эти разы. А сегодняшние бывшие европейские империи так и подавно, ведь из старой гвардии один Иван может сейчас по праву звать себя империей, и имеет свободу выбирать направление собственной политики.
-
-
07.03.2011 в 21:32ведь другие страны тоже чествуют себя рядом с Брагинским неуютно,
Учитывая размеры нашей армии непредсказуемость - оно понятно.
Ведь не просто так они к нему перлись все эти разы.
Они завидовали тому, что ему принадлежит (но что он никак не может толком обратить на собственное благо), но ни ему самому (как методу гос.устройства - потому как всегда считали неправильным ).
А сегодняшние бывшие европейские империи так и подавно,
Учтивая, что подавляющему большинству европейцев, привыкших к безмятежной мирной сытой жизни, как в пятизвездочном санатории - империи нафиг не нужны (потому как содержать их хлопотно и опасно) - думаю, это переживаемо. А то, что порой тоскуют... ну это типа бывшего лихого разбойничка на пенсии тоска по временам бурной молодости иногда берет.
-
-
07.03.2011 в 22:52Учитывая размеры нашей армии непредсказуемость - оно понятно.
А еще размерам ядерного арсенала, особенно тактического, боятся они какраз предсказуемости, ибо ядерной палицей получат 100%.
Они завидовали тому, что ему принадлежит (но что он никак не может толком обратить на собственное благо), но ни ему самому (как методу гос.устройства - потому как всегда считали неправильным ).
Собственно у них возникли бы абсолютно аналогичные проблемы в освоении такой територии, правда они это похоже не понимают...
во-первых, потому что империя наша начала формироваться одновременно с нац. государством и независимые Украину и Беларусь мы ощущаем, как расчленение нашей страны, а не как потерю колоний
Сложный вопрос на самом деле, ведь и Украина и Беларусь вошли в состав империи довольно поздно 17-18 век, поэтому с одной стороны вроде наши, но полностью интегрироваться в ядровые земли империи они просто не успели. Насчет колоний тут тоже не все так однозначно, скорей всего это следствие советской пропаганды, которая убеждала нас в братства всех народов, плюс глупая концепция нац. республик, которая во многом погубила СССР.
во-вторых, несмотря на годы веселой жизни, мы не смогли обеспечить себе такую же красивую жизнь, как европейцы (и для России это тем более обидно, учитывая размах нашей эмиграции и утечку мозгов).
Ее то, как раз обеспечить было очень и очень трудно, например, при Сталине начались очень серьезные подвижки, тут хлоп война, надо начинать все сначала, восстанавливать промышленность без всякого плана Маршала. Притом, что сразу началась холодная война, и опять, огромные суммы денег надо было тратить на армию, на помощь всевозможным "братским" народам, а на улучшения жизни зачастую не хватало, что собственно повлекло закономерный итог.
-
-
07.03.2011 в 23:25Собственно у них возникли бы абсолютно аналогичные проблемы в освоении такой територии, правда они это похоже не понимают...
Некоторые понимают, особенно после вторжения.
Сложный вопрос на самом деле, ведь и Украина и Беларусь
Земли, может и поздно. Но колониями их назвать нельзя. Белорусы и малороссы рассматривались как разновидности государствообразующей нации, а не как покоренные народы.
Притом, что сразу началась холодная война, и опять, огромные суммы денег надо было тратить на армию, на помощь всевозможным "братским" народам, а на улучшения жизни зачастую не хватало, что собственно повлекло закономерный итог.
Многим людям, которые сравнивают то, что сейчас имеют ОНИ, европейцы, и имеем мы - такие причины неинтересны. "Немцы после войны тоже были в фиговейшем состоянии - и морально, и материально - но как они (потомки побежденных) живут сейчас и как живут потомки победителей?" и все такое прочее. Вот таким немудреным образом обесценивается наша Победа и появляется вера в то, что если бы войну выиграли немцы "я бы сейчас пил баварское..."
-
-
08.03.2011 в 01:33"я бы сейчас пил баварское..."
Ну, мнение всевозможной дем шизы мало кого волнует...
А насчет победы то тут недавно проходило весьма показательное голосование.
Россия одурел в доску(говорят либералы)
передача спрашивает у тебя, народ: "Кто для вас Сталин?"
Голосование идет в теч двух(!) часов в прямом эфире.
Результаты:
великий вождь - 71,5 %,
кровавый палач - 10,9%,
наша история - 17,7%.
Думаю, что уважительное "наша история" можно смело приплюсовать к "великому вождю". И тогда мы получим "сумасшедшие" цифры: 89, 2.
Пардон за такой источник.
echo.msk.ru/blog/xlarina/755073-echo/
П.С.
Поздравляю с международным женским днем!
-
-
08.03.2011 в 23:01Ну, мнение всевозможной дем шизы мало кого волнует...
Да, но временами это мнение свою работу делает. Примеры - мы в конце 80-х и начале 90-х, до сих пор - Прибалтика, да и Грузия, походу, никак не успокоится, что не дали им поиграть в рейхком-т "Кавказ" со столицей в Тбилиси (и клянчат его сейчас у американцев). Чуть ли не кажный верит, что если бы не проклятая Россия, то сейчас эти страны были бы вторыми Швейцариями.
П.С.
Спасибо огромное!!!!