"А вот наше правительство - другой народ!" (с) Еврорусские - новый этнос?

[Альскандера]

Думаю многие, наблюдающие за ужимками нашей интеллигенции (в том значении, которым ее обозначит Ленин) и части элиты, иногда задаются вопросом - "Как в России растут такие мудаки, желающие гибели своей стране и народу, и обгаживающие ее историю? Они вообще - сами-то русские? Или где?"

Ненависть русской элиты ко всему русскому - даже к успехам, точнее - особенно к успехам - просто поразительна.

Поэтому возникают предположения - уже не шуточные, что в России живут не один, а два этноса, называющие себя русскими - классические русские и еврорусские - плод взаимодействия русской и европейской цивилизаций в 18-19 века. Типичным еврорусским, например, является товарищ Шведов, заявляющий, что Россия - это Золотая Орда, а Русь никакого отношения к ее возникновению не имеет.

Еврорусские во многом близки западным украинцам - тоже с презрением относятся к обычным, "азиатскому быдлу", и лебезят перед Европой, хотя та никогда не воспримет их, как свою часть, как ровню.

Статья на тему:
Россияне и русские. К постановке проблемы
здесь истинные русские - называются русскими, а новый этнос - россиянами.

Первыми представителями россиянского этноса в России были, судя по всему, так называемые "лишние люди", всем хорошо знакомые благодаря классической русской литературе.

История возникновения нового народа — отдельная тема, но кое-какие предположения на этот счет высказать все-таки можно. Прежде всего, в российской ситуации нет ничего оригинального.

В Западной Европе уже происходили подобные процессы — например, Реформация была попыткой формирования нескольких новых наций, что привело к серьезным межнациональным конфликтам (так, Варфоломеевская ночь во Франции имела характерные черты погрома, и была именно межэтническим столкновением, что современники живо ощущали). Самая динамичная и агрессивная часть новых народов была вытеснена из Европы в диаспору, в частности — в европейские колонии в Америке. В этом смысле американцы как народ возникли до появления Соединенных Штатов.

Первыми представителями россиянского этноса в России были, судя по всему, так называемые "лишние люди", всем хорошо знакомые благодаря классической русской литературе. Важно отметить, что эмоциональное отвержение "среды" (то есть народа и общества) в среде "лишних" предшествовало любой идеологической позиции, а не вытекало из нее. В дальнейшем первичная консолидация "своих " проходила в рамках формирующейся разночинной интеллигенции — протоэтнического образования, пытающегося играть роль социальной прослойки, но не являющейся таковой. Объединяющий фактор оставался тем же самым: это было чувство тотальной отчужденности от всех традиционных целей русского общества и русского государства, а также интенсивный поиск новых — "своих" — норм личной и социальной жизни. (Например, одной из таких попыток была интересная концепция "новых людей", предложенная Н.Г. Чернышевским). В результате постепенного увеличения численности нового этноса на протяжении последних полутора веков этнические россияне встречаются среди всех социальных слоев и групп, однако интеллигентское ядро этноса сохранило свое значение. Именно этим объясняется один интересный факт, часто отмечавшийся исследователями политической жизни современной России, а именно высокий статус интеллигенции и ее ценностей даже среди самых необразованных и неинтеллигентных "демократов" — и ощутимое недоверие (если не ненависть) к интеллигенции со стороны самых образованных и умных "патриотов".

Специфика положения россиян состоит в том, что это молодой и достаточно агрессивный этнос, вынужденный жить на уже заселенной территории. Интересно отметить, что само слово "россиянин" чем-то похоже на слово "американец": чувствуется, что так себя называть может не коренное население, а некие "поселенцы".

Свойственное "демократам" отношение к русскому народу с этих позиций легко объяснимо: это обыкновенная ксенофобия, свойственная молодым самоутверждающимся нациям.

Точно так же объяснимо плохо скрываемое (а часто и демонстративное) отвращение "демократов" к России и ее истории: это не их история. По сути дела, "демократы" ПЫТАЮТСЯ ОСВОИТЬ ДЛЯ СЕБЯ И СВОИХ ПОТОМКОВ ТЕРРИТОРИЮ, НАСЕЛЕННУЮ АБОРИГЕНАМИ. Разумеется, "поселенцы" не хотят и не могут вписываться в общество аборигенов, да оно и не могло бы их принять. С точки зрения россиян, современная Россия представляет из себя нечто подобное "дикому Западу" для американских колонистов: это территория, подлежащая освоению.

Оккупантами россияне себя при этом не считают, и не потому, что они "родились здесь" (и, в самом деле, россияне автохтонны), но потому, что они a priori отказывают существующим на данной территории социальным структурам (в частности, русскому государству) в легитимности: с точки зрения россиян, их деятельность — это скорее колонизация и окультуривание, нежели оккупация. Так, социализм (а также и любые другие модели устройства русского общества) — это, с их точки зрения, "дикость", которую можно только разрушить, то есть нечто вроде родоплеменного строя индейцев, который никому и в голову не прийдет "реформировать".

Неудивительно, что подобное разрушение представляется им вполне созидательной деятельностью, поскольку оно воспринимается как необходимая подготовительная стадия грядущего развития — нечто вроде распашки целины или корчевания леса под пашню. Само разрушаемое россиянами общество иногда вызывает у них любопытство, но, в сущности, это чисто этнографический интерес, сбор материала для будущих романов a la Фенимор Купер. На первых порах достаточно того, чтобы аборигены не мешали освоению территории.

Тем не менее ее все равно прийдется очищать от местного населения — если не сейчас, так позже. Но начать этот процесс необходимо сейчас.

Разумеется, наиболее приемлемым выходом из положения является мирная депопуляция, то есть вымирание аборигенов. В таких случаях в ход пускаются традиционные методы воздействия, а именно просвещение, сводящееся к деструкции местных национально-культурных стереотипов (со времен пресловутой "гласности" такое разрушение уже осознано как стратегическая цель), товарная экспансия, а также разрушение среды обитания: лишение традиционных источников пропитания и дохода, провоцирование конфликтов и т.п.

Поэтому непонятные и внешне нелогичные экономические и социальные эксперименты "демократов" имеют вполне разумные цели и задачи. Так, разрушение русской промышленности аналогично по функциям колониальным запретам на традиционные промыслы (охоту, рыбную ловлю). То, что в России "традиционным" является не охота на медведей или подсечно-огневое земледелие, а черная металлургия и производство оружия, дела не меняет.

Эти туземные занятия преследуются просто потому, что позволяют коренному населению поддерживать привычный жизненный уклад, который как раз и необходимо разрушить. Стоит обратить внимание на то, что максимально подавляются именно престижные для русских производства — несмотря ни на какие "экономические соображения". В самом деле, очевидно, что сам факт производства в России суперкомпьютеров или реактивных двигателей может играть роль фактора, препятствующего деморализации русского населения. Военный завод, производящий кастрюли и сковородки (и тем более дилдо) является подходящим символом того, что делается с русской жизнью — не с экономикой, а именно с жизнью .

При этом тот факт, что на продаже оружия можно заработать несопоставимо больше, чем на сковородках, "демократами" прекрасно осознается. Но поскольку русские не должны иметь возможностей зарабатывать себе на жизнь традиционными занятиями, прекращение производства оружия только приветствуется. Конечно, те производства, которые будут создаваться россиянами в ходе освоения территории, будут всемерно поддерживаться — но это должны быть заводы россиян, фабрики россиян, выпускающие нужную россиянам продукцию. В связи с этим нужно заметить, что усиленно насаждаемая идея "фермерства" преследует ту же цель: разрушить традиционную русскую форму жизни (деревню), заменив ее на хуторское хозяйство, притом чрезвычайно энерго- и ресурсоемкое, плохо приспособленное к зоне рискованного земледелия, следовательно — маловыгодное и крайне уязвимое (как для капризов погоды, так и для колебаний закупочных цен), но зато полностью зависящее от поставок колонизаторами техники, материалов и энергоносителей.

Точно так же в ход пытаются пустить дешевый спирт, табак и мануфактуру — традиционный набор товаров "белого человека" в дикой стране.

@темы: Россия, Интересности, Точка зрения

Comments

[Альскандера]

Трудность положения россиян в России состоит в том, что (постулируемое россиянами) культурное превосходство над аборигенами, без которого схема колонизации новых территорий работает плохо, на самом деле отсутствует. Русское общество отнюдь не является примитивным. Россияне попали в ситуацию, аналогичную не столько освоению американских прерий, сколько двусмысленному положению европейцев в Китае, где стандартная схема колонизации забуксовала из-за того, что местная культура была достаточно сложной и развитой. Поэтому перед россиянами встала дополнительная задача деструкции сложных культурных форм русской жизни. В современной России это приняло вид "антикоммунизма", очень непохожего на западный "антикоммунизм" и на самом деле являющегося системой тотальной критики всех существовавших до сих пор моделей устройства русского общества. В этом смысле этот "антикоммунизм" является прямым продолжением "антимонархизма" прошлого века. Разумеется, сами создатели этой идеологии (наиболее "продвинутая" часть "демократов" ) отнюдь не считают ее идеологией "для себя", но только для русских. Аналогичные по функциям идеологические системы внедрялись колонизаторами в Латинской Америке, Индии и Китае, причем и там они оформлялись как "идеологии модернизации". На самом деле функция этих идеологий является прямо противоположной: они не позволяют местному обществу модернизироваться и тем самым адаптироваться к новым условиям.

В этом отношении "рыночно-либеральные" идеи, предлагаемые русским в качестве идеологии модернизации и обновления, по сути дела сводится к утверждению того, что русское общество принципиально неспособно адаптироваться к рыночным отношениям и либеральной демократии.

В связи с этим возникает интересный вопрос об истинном отношении к указанным принципам общественного устройства самих россиян. Прежде всего, большинство "демократов" н слишком хорошо разбираются в западных реалиях или даже сознательно их не приемлют. Тем не менее, некий образ "Запада" в сознании "демократов" действительно присутствует и даже является играет роль парадигмы. Но это не Западная Европа и не Соединенные Штаты: это некий нигде и никогда не существовавший мир, представляющий собой образ идеальной для россиян среды обитания — нечто вроде "земли обетованной" для соплеменников Моисея времен скитаний в пустыне.

Далеко не все россияне ( "демократы", "свои" ) отдают себе отчет в том, что они из себя представляют и что делают. С другой стороны, коренное население ( "патриоты", "наши" ) тоже плохо понимает, что происходит. Любопытно, что некоторое косвенное определение целей той или другой стороны уже имеет место. "Демократы" обожают разговоры о необходимости полного вымирания нынешнего поколения русских людей как предпосылки необратимости "демократических перемен". Обычно это подается как простое следствие необходимости избавиться от "пережитков проклятого прошлого", что-де невозможно при наличии в обществе значительного числа тех, кто жил в советское время и "необратимо заражен тоталитарным вирусом". (Здесь обычно приводится ссылка, всегда одна и та же, на "стратегию Моисея", водившего "избранный народ" по пустыне "доколе не умерли все, рожденные в рабстве".) С другой стороны, постоянной темой "патриотических" разговоров является вымирание русского народа: приводятся кошмарные "секретные" цифры о количестве родившихся уродов и дегенератов, сведения о демографических потерях и т.п. Депопуляция ощущается "нашими" как близкая, реальная, и даже главная опасность.

При этом такие мероприятия, как создание нестойкой коалиции местных сил, направленных против бывшего народа-гегемона, являются вполне закономерными. В нашем случае подобную роль может сыграть т.н. "ближнее зарубежье" и сепаратистские силы внутри России. Россияне оказывают и будут оказывать всемерную поддержку всем этим силам, стравливая их с русскими. В ближайшем будущем можно ожидать даже втягивания России в ряд региональных конфликтов на ее территории или за ее пределами (например, на Кавказе). При этом россияне сделают все, чтобы Россия в любом подобном конфликте оказалась бы в проигрыше. В настоящий момент это вполне осуществимо, поскольку именно они (россияне) держат в своих руках политическое руководство страной.

Тем не менее сами россияне вовсе не заинтересованы в том, чтобы "третьи силы" полностью захватили контроль над российской территорией и ресурсами — хотя и готовы поделиться с союзниками по антирусской коалиции. Россияне немногочисленны, и им просто не нужна вся территория России: они готовы удовлетвориться европейской ее частью, или даже меньшей территорией. Во всяком случае, сейчас они готовы поступиться всеми землями, которые они просто не способны заселить в течение будущего столетия. Их политический идеал — небольшое "европейское" государство со столицей в Москве или Петербурге, интегрированное в "мировое сообщество", и осуществляющее эффективный контроль над остальной территорией бывшей России, играющей роль сырьевого придатка для россиян и их союзников.

В лучшем случае россияне могут удовлетвориться вытеснением русских за Уральский хребет, и примириться с существованием нескольких формально независимых государств с преимущественно русским населением. Разумеется, реальное руководство этими политическими образованиями должно находиться в руках россиян, чтобы предотвратить возможные реваншистские планы русских. С другой стороны, при таком варианте остается опасность, что русские, получив в свое распоряжение хотя бы остатки территории России, смогут в дальнейшем перехватить политическое руководство и попытаться взять реванш, чего россияне категорически не желают. Поэтому их симпатии, скорее всего, склоняются к планам радикальной депопуляции русского населения, поскольку только она может навсегда оградить россиян от каких бы то ни было попыток нового передела территории.

[Альскандера]

Перспективы развития россиянского общества и соответствующей ему культуры определяются прежде всего менталитетом и интеллектуальными качествами самих россиян. Этнопсихологическое исследование нового народа — дело будущего, однако уже сейчас можно сказать, что россияне во многом напоминают "западных славян". Судя по всему, россиянам присущ ряд полезных качеств, слабо выраженных у русских. Так, россияне более динамичны, легко обучаемы, склонны быстро принимать решения. Тем не менее, у них имеются и существенные изъяны — в частности, они ощутимо уступают русским в сфере абстрактного мышления.

Последнее утверждение кажется не вполне очевидным. Одна из распростненнейших моделей описания русского общества россиянами — "страна дураков". Россияне (в особенности "демократы" ) вообще считают русских не вполне полноценными людьми, а русское общество обычно воспринимают как крайне отсталое. Все это, однако, является вполне обычным проявлением неприятия колонистами автохтонной цивилизации, которую они попросту не понимают. В данном случае ситуация усугубляется тем, что россияне в течении долгого времени считали себя частью русского этноса (правда, особой) и на этом основании считали свои суждения о русской жизни вполне адекватными. Возник даже особый феномен россиянской литературы (известной как "прогрессивное" или "критическое" направление в русской литературе), которую правильнее было бы назвать русскоязычной (как в наши дни называют литературу русскоязычных израильтян). Ситуация усугублялась тем, что русские до сих пор считают россиян частью русского народа (пусть даже "отколовшейся" и "изменившей"), и поэтому воспринимают их суждения неправильно. На самом деле россияне не понимают русской жизни, и судить о ней по ее карикатурным изображениям в россиянской литературе не более дальновидно, нежели изучать культуру североамериканских индейцев по произведениям Майн-Рида.

В частности, бытующее в россиянской среде мнение об интеллектуальной неполноценности русских (сравнительно с россиянами) не слишком хорошо обосновано. Все имеющиеся факты указывают на то, что подавляющее большинство "известных русских людей" (начиная от писателей и ученых и кончая военачальниками и государственными деятелями) были именно русскими, а не россиянами. Ломоносов, Менделеев, Толстой, Достоевский, Суворов, Жуков и Столыпин были ярко выраженными русскими, и устойчиво демонстрировали именно русские поведенческие стереотипы. Россияне, однако, демонстрируют более высокую "общую культуру", то есть более цивилизованные формы публичного поведения, манеры и бытовые привычки. Кроме того, россияне ощутимо превосходят русских в том, что называется common sense. Это позволило им добиться доминирования в среднем слое научной и культурной среды[3]. Так, подавляющее большинство "русских", работающих в сфере СМИ, являются этническими россиянами. То же самое можно сказать о среднем слое "русских" научных работников в советскую эпоху[4]. Все это, однако, не противоречит тому факту, что россияне до сих пор не продемонстрировали впечатляющих интеллектуальных достижений

[Альскандера]

Как уже было сказано, в любом межэтническом конфликте (да и в любом конфликте вообще) максимальную выгоду, как правило, получает третья сторона. В данном случае такой "третьей стороной" является так называемый "Запад", точнее — сообщество "развитых стран". Очевидно, что поддержка Западом россиян является чисто условной, и не связана с какими-либо долгосрочными симпатиями. Запад не признает россиян "своими", как бы того не хотели сами россияне. Это связано с тем, что россияне претендуют на вхождение в клуб развитых держав, а даже незначительное пополнение такового в наше время может поставить под угрозу всю западную цивилизационную систему в целом. На определенном этапе развития событий Запад может даже оказать некую поддержку русским — разумеется, на условиях недвусмысленного отказа от притязаний на членство в западном клубе и отказа от всяких попыток модернизации (например, принятия того или иного изоляционистского проекта).

* * *
Очевидной задачей, стоящей перед обоими этническими группами, является окончательное утверждение собственной идентичности. В этом заинтересованы как россияне, так и русские, поскольку смешение русской и россиянской культуры идет не на пользу как тем, так и другим. Первым шагом в этом направлении мог бы стать аккуратный, грамотный и обоснованный раздел общероссийского культурного наследия. При этом россияне с полным на то правом могут претендовать на свою долю, поскольку значительная часть русской и советской литературы, а также философии и тем более идеологии создана ими и для них. Таким образом довольно хаотичная общероссийская культура может быть корректно элиминирована к двум вполне упорядоченным интеллектуальным системам. При этом суждения о принадлежности тех или иных фрагментов общерусской культуры к русскому или россиянскому наследию не может выноситься на основании мнений авторов этих фрагментов, поскольку многое в их творчестве представляет собой сознательную или бессознательную стилизацию. Например, Вл. Соловьев, будучи типичным этническим россиянином, одно время считал себя русским, хотя все его творчество принадлежит россиянской культуре. Тем не менее его славянофильские стилизации до сих пор заставляют "наших" считать его русским философом, что дезориентирует прежде всего самих русских. Для россиян же философемы Соловьева не только вполне осмысленны, но и достаточно важны. В частности, Соловьев предлагал интересные (с точки зрения геополитических амбиций россиян) проекты колонизации России через задействование западнославянского элемента (ср. отводимую Соловьевым полякам роль в планируемом им уничтожении русского государства и реальное участие прибалтов в фактическом осуществлении этого плана). С другой стороны, творчество таких авторов, как В. Хлебников, является частью русской культуры, что становится очевидным после удаления из нее инородного (россиянского) элемента.

Параллельно с разделом общерусской культуры будет происходить бытовая сегрегация двух народов. Она неизбежна, и сейчас происходит фактически, но ее стихийный характер служит источником совершенно ненужных дополнительных трений, пользу из которых извлекают третьи силы. Например, корректным был бы отказ от взаимной критики, совершенно бессмысленной и ненужной. Нужно принять за основу тот факт, что какие бы то ни было осмысленные разговоры о будущем России и ее положении в мире возможны только в этнически однородной среде (то есть среди "наших " или "своих", но не между ними). В бесконечных спорах русских и россиян не рождается ничего, кроме взаимной ненависти. Все аргументы русских сводятся к констатации того факта, что "демократы" погубили Россию и пытаются уничтожить русский народ. Последние, напротив, этим гордятся, и убеждать их в том, что они делают нечто морально предосудительное, по меньшей мере бессмысленно. Аналогично, все аргументы россиян сводятся к утверждению, что "раньше жить было невыносимо" и изъявлением ненависти к стране, которая их "угнетала". Как однажды высказался один наш знакомый-россиянин: "Я ненавидел СССР, потому что это была не моя страна. Я желал ей поражения, радовался ее распаду, и тому, что рассыпалась ее военная мощь, потому что чувствовал, что все эти пушки и ракеты защищают не меня ." Разумеется, эмоции тех, кого защищали эти пушки и ракеты, были и будут прямо противоположными. Дискуссия по таким поводам просто невозможна, поскольку говорить сторонам, по существу, не о чем.