"Как! Вы и здесь... тоже?" (с) Американцы в Древней Руси

22.05.2011 в 14:21

Пишет  *Fifi*:

Сигнал сбора
...или "Янки при дворе князя Суздальского"
Когда я болею, меня всегда тянет почитать что-нибудь ненапряженное, фэнтези например. Так вот, вчера за сутки проглотил целый том "Сигнал сбора" У.Форстена.


www.fenzin.org/book/12334

Сюжет: классические попаданцы. Отряд американских солдат времен войны Севера и Юга попадает в параллельный мир, населенный, внимание, славянами 10-11 века. Т.е времена монголо-татарского ига. Но вот только вместо монголо-татар выступают местные аналоги орков )))) Ну и бравые янки начинают защищать местное население от орков. Названия городов тоже любопытны: Суздаль, Новгород, Псков...
Примечательно, что автор книги - американец.
Прочел томик на одном дыхании, сегодня буду читать второй )))

***
Параллельно ловлю себя на том, что у меня просыпается интерес к американской войне за независимость.
Война же Севера и Юга оставляет меня равнодушным и слегка скептичным. Мол, знали бы тогда янки, что закладывают фундамент наших нынешних (точнее общеевропейских) проблем с потоками полудиких выходцев-мигрантов из африканского континента.

@темы: Америка, Россия, Интересности

---

"Хозяйка Боровицкого холма"

Название: "Хозяйка Боровицкого холма"
Персонажи: Россия, Москва, исторические личности
Rating: PG-13
Краткое содержание: Зарисовки из истории и похождений одной авантюристки, больше всего известной под именем Москвы.
Предупреждение: OMC, OFC, OOC для канона APH, реальные исторические личности, магия.

Пролог

1704 год.
Москва
Поганые пруды.



— Во, грязищи-то! – Воскликнул Стенька – самый молодой из дворовых графа Меньшикова, которым было поручено вычистить новые владения графа – верного сподвижника и близкого друга царя Петра Первого.

Ясное дело, ему – молодому парню вовсе не хотелось в такой замечательный солнечный день возиться в темной вонючей воде Поганых прудов, выгребая оттуда слежавшуюся тину и кости животных. Ну и всякую прочую дрянь, которая накопилась здесь за те годы, когда на берегу находились скотобойни и мясные лавки, владельцы которых легкомысленно сбрасывали отходы и мусор прямо в озеро.

Теперь Петр передал эту землю Александру Меньшикову, и мясникам пришлось съехать. Граф планировал разбить тут прекрасный сад.

— А энто что еще такое?

Осип и Семен, прореживающие с лодок самое дно озера длинной сетью, явно зацепили что-то крупное и тяжелое.

— Эй, помогите что ли!

Лодки подплыли к берегу, и несколько слуг поспешили подойти-подплыть к ним. Вскоре из мутной воды показался большой потемневший и частично сгнивший от времени ящик. Необычная находка немедленно привлекла всеобщее внимание. Все работники стянулись к вытаскивающим странный «улов».

Наконец, мореное дерево заскрипело по прибрежному песку.

Из пробоин текла вода пополам с песком и тиной. Стало видно, что изнутри ящик набит камнями. Что-то слабо блеснуло в выплеснувшейся грязи. Стенька наклонился и достал вещицу, потер.

— Серебро. Серьга женская.

Теперь на круглом диске с тремя подвесками обнажился и узор – дивная птица, ветвями обвитая.

— Владимирская… Я таких на храмах Владимирских видал. Старинная – сейчас с такими узорами не делают – попы ругают.

Почему-то сразу всем в голову пришла одна и та же мысль.

Какое-то время все стояли молча. Самый впечатлительный – престарелый Федор – перекрестился.

— Ну, что ж – давайте ломайте, парни!

Хоть все и ожидали увидеть то, что скрывал в себе ящик, да и костей животных они натаскались уже немало – но все же вид скрюченного, полузатопленного в грязи человеческого скелета поразил каждого в самое сердце.

Мужики поснимали шапки.

Всех обуяло странное чувство – смесь сострадания и ужаса пополам с любопытством и восторгом, которые охватывают любого человека — когда прошлое, кажущееся таким далеким, почти сказочным, вдруг становиться осязаемым и близким, и приоткрывает часть своих тайн.

— Так значит не врали легенды.

— Я слыхал — она беременная была…

— Князь не поверил.

— Так ведь вроде это было на другом Поганом озере, что под Владимиром. Там язычники долго службы своим проклятым богам служили. А стало быть, тут – у отцовского дома….

— Тут поганые тоже бывали!

— Одежды нет совсем …

— Ясно, что нет – дело-то еще задолго до монголов было!

— Иэх! И за дело бы ее, да ить все равно жалко.

— А что ж с нею делать-то теперь? Старшого звать? Али сразу попа? Пусть хоть теперь по-человечьи схоронят – а что там с ее грехами пусть Бог рассудит.

— Нет. Тут дело такое — только сам царь должен решать.



Примечания:

Поганые пруды – слово «поганый» в русском языке имеет несколько значений – «языческий» (или в оскорбительном значении – иноверческий, неправославный), «отвратительный», «ядовитый», «грязный». Иными словами, неясно – связано ли название пруда с нечистотами, которыми он был загрязнен, или с тем, что когда-то язычники совершали тут свои обряды. Оба варианта выглядят достоверными, как и их сочетание. Московский Поганый пруд после описанной очистки в начале 18 века стал называться Чистыми Прудами.

Владимир (город) – город, расположенный восточнее Москвы, вторая столица Киевской Руси (после Киева) и первая столица России – точнее того, что в будущем стало центром формирования современной России, Северо-Восточных земель Киевской Руси. Да, Москва далеко не сразу превратилась в главный город России, и в титуле Великих князей Московских и русских царей (до правления царя Алексея Михайловича) Владимир назывался первым, указывая на их право быть «старшими в русских землях».

Храмы Владимирские – имеются в виду знаменитые храмы, дворцы и оборонные сооружения, созданные в 12-13 веках из белого известняка и часто обильно украшенные резьбой по камню. Однако в указанный «золотой век Владимиро-Суздальской Руси», тут жило еще очень много язычников (несмотря на то, что христианство было официальной религией с 10 века), и сильно было влияние языческих норм и обрядов даже на жизнь христиан. В одежде и украшениях повсеместно сохранялась языческая символика. Декор Владимирских храмов также представляет собой смесь языческой (с волшебными животными и священными древами) и христианской символики, что скажем откровенно, не приводило в восторг православных священников.

Глава 1

София Фредерика Августа Ангальт-Цербстская – имя, которое носила Екатерина Великая до принятия Православной веры и замужества. Мать называла ее Фике (маленькая Фредерика).

1735 год
Штеттин, Восточная Пруссия

Фике досталось не самое удачное дерево.

«Он, наверняка, специально это подстроил. Но – ничего. Я ведь все равно своего добьюсь!». – Думала она, ловко карабкаясь с ветки на ветку.

Вот и та самая...

«Есть!»

Девочка сорвала оговоренный лист, и столь же быстро начала спускаться. Зацепилась краем завязанной между ног юбки за какой-то сучок — ткань затрещала. Фике не обратила на это никакого внимания.

Качнувшись на нижней ветке, как на качелях, она спрыгнула на землю.

— Вот! – Гордо предъявила она предмет спора стоявшим рядом мальчишкам. – Как договаривались! Теперь я могу играть с вами!

Они смотрели на нее со смесью удивления, любопытства и восторга на лице. Все же забраться на это дерево было и впрямь непросто, да и сама Фике так сильно отличалась от других девчонок, что они с радостью были готовы признать ее «своей». Обычные девочки, особенно если они дочки таких важных людей, как комендант города – возятся с куклами, плачут по малейшему поводу, старательно следят, как бы не запачкать свое платье, а часто так и вообще – не отходят от материнской юбки. Но уж никак не желают носиться по округе с уличными мальчишками и лазать на спор по деревьям.

Но Ганс, самый старший из ребят, их предводитель – думал по-иному. Он взглянул на нее угрюмо, исподлобья:

— Нет.

Фике опешила:

— То есть как? Ты обещал!

— Ну, обещал! И что? Все равно, ты – девчонка и…

— Да ладно тебе – пусть бегает. – Тронул его за плечо кто-то из мальчишек. – Расшибет себе лоб – сама напросилась.

Ганс посмотрел на него, как на идиота, на которого даже сердиться не стоит, и закончил:

— …и дочь герцога, коменданта Штеттина. Мы же – простолюдины. И если с тобой действительно что-то случиться – тебе светит пара воспитательных оплеух от твоей матушки, но угадай, кто станет «козлом отпущения» в глазах твоего папочки? Хотя я уверен, он будет в полном восторге, только узнав о твоих новых друзьях.
Фике растерянно переводила взгляд с одного на другого, ожидая, что кто-нибудь из них поддержит ее – но теперь ребята отводили глаза. Никому не хотелось лишних проблем.

Спустя несколько лет она и сама поймет – что Ганс был абсолютно прав тогда, но сейчас… Сейчас все это показалось ей жутко несправедливым.

— Но ты обещал!

— Извини…

— Лгун! Ты дал слово! – Истошно заверещала она.

— Я думал, ты испугаешься…

Девочке хотелось завыть от обиды. Но каким-то шестым чувством угадав, что тогда действительно все будет кончено – она вместо того, чтобы разреветься, просто дала Гансу кулаком в нос – с размаху, со всей силы.
Парень такого явно не ожидавший, с коротким вскриком зажал разбитый нос.

— Ну, ты и…!

— Не выражаетесь при даме. – Холодно заявила Фике, сделала церемонный книксен, развернулась и с достоинством удалилась, ни разу ни оглянувшись.

Но когда кровь перестала стучать в висках от гнева, она закрыла лицо ладонями.

И все же ей не хотелось заплакать даже сейчас – когда они уже не могли ее видеть. Накатила, нет, не обида, а какая-то усталость, опустошенность. Хотелось забиться куда-нибудь в уголок, где, кроме тишины, не будет совсем никого. Можно было, конечно, тайком через окно пробраться домой, забраться в постель и укрыться с головой одеялом. Но так все же велика вероятность случайно натолкнуться на маму или няню и объясняться с ними по поводу испачканного и изорванного платья, и того где она пропадала до самого вечера. Хотя как раз ее отсутствия они еще могли не заметить, целиком погрузившись в заботы о ее новорожденном братике.

Нет, рано или поздно момент объясниться по поводу платья все равно придет, но пусть он придет поздно. Сейчас Фике вовсе не хотелось в очередной раз выслушивать причитания матери о том, что она ведет себя неподобающим образом, что их семья небогата, чтобы тратиться на платья для таких неблагодарных девчонок, и, о Боже, за какие грехи, она — родственница королей, выросшая в достойном окружении, оказалась замужем за полунищим военным, которого сначала гоняли по всей стране, а потом засунули в это захолустье, почему ее старшая дочь больше походит не на прусскую принцессу, а на русского казака, только в юбке, и так далее с продолжением.
Поэтому Фике свернула к реке, к своему тайному месту. Тут Одер подмыл часть берега, и тот обвалился в воду, оставшаяся же часть нависала над водой, образуя крутой уступ.

Была поздняя весна, Одер утопал в нежной зелени, и в окутывавшей его предвечерней тишине плеск волн напоминал то ли шепот, то ли вздохи рыцаря, тоскующего в разлуке со своей Прекрасной Дамой. Лучи заходившего солнца плавились в воде — казалось, что этот золотой свет исходит из глубин реки, вызывая в памяти легенды о сокровищах Нибелунгов.

Фике так засмотрелась на эту предзакатную красоту, что не сразу заметила, что она тут не одна. Внезапно краем глаза она заметила постореннего, разозлилась за это вторжение, обернулась и… слова замерли у нее на губах.
Быть может, были виноваты весна, солнце и река, или же чудесные немецкие легенды, а быть может, собственное воображение девочки сыграло с ней шутку, но какое-то время она была совершенно уверена, что видит перед собой саму Лорелею!

Не знаю, что значит такое,
Что скорбью я смущен;
Давно не дает покою
Мне сказка старых времен.

Прохладой сумерки веют,
И Рейна тих простор;
В вечерних лучах алеют
Вершины далеких гор.

Над страшной высотою
Девушка дивной красы
Одеждой горит золотою,
Играет златом косы.

Златым убирает гребнем.
И песню поёт она:
В её чудесном пенье
Тревога затаена.

Пловца на лодочке малой
Дикой тоской полонит;
Забывая подводные скалы,
Он только наверх глядит.

Пловец и лодочка, знаю,
Погибнут среди зыбей;
И всякий так погибает
От песен Лорелей.

Прямо на уступе, под которым кружилась река, сидела женщина в роскошном алом с золотым шитьем платье и расчесывала свои длинные волосы, которые сияли и горели так, словно тоже были из чистого золота. Лицо ее было скрыто от Фике этим сияющим водопадом.

«Нужно бежать…»

Но, видимо, водяная дева тоже заметила девочку, ловко подобрала одной рукой волосы и отбросила их назад, открыв круглое улыбающееся лицо и глянув на Фике пронзительно светлыми глазами.

— Добрый вечер, малышка. Я тебя испугала?

«Иностранка?»

Женщина говорила почти без акцента, но с неестественной правильностью, тщательно проговаривая каждый звук.

Это успокоило Фике.

«Все же Лора была немецкой девушкой. Да и скала ее на Рейне, а не на Одере!»

Она на всякий случай сделала книксен:

— Совсем чуть-чуть, госпожа. Я приняла Вас за Лорелею.

Улыбка незнакомки чуть дрогнула, а взгляд серых глаз, устремленный на девочку, стал еще пристальнее. Та приняла это за недоумение и торопливо начала объяснять:

— Когда-то жила на берегу Рейна прекрасная девушка Лора. Она была дочерью простого рыбака, но у нее были такие удивительные золотые волосы, что когда она их распускала – казалось, что в бедный дом рыбака вошла королева. И еще она пела – пела так чудесно, что любой, кто слышал ее голос, не мог забыть этого до конца жизни. Представляете? – Фике сделала прочувственную паузу для большего эффекта, а потом просто забыла о рассказе, вновь засмотревшись на волосы незнакомки.

«Они, в самом деле, настоящие? Вот бы потрогать!»

Но тут вспомнились наставления матери о том, что неприлично так откровенно пялиться на людей, и девочка уткнулась взглядом в землю, комкая в ладони грязный подол юбки.

Женщина рассмеялась:

— Да, малыш. Подойди ближе. Но быть может, ты боишься или стесняешься меня?

Эти слова, особенно то, что женщина угадала ее чувства, подействовали на Фике, как укус пчелы.

— Я никого не боюсь! – Заявила она.

«Боже мой, какое платье… Маме, наверное, стало бы дурно, что в нем можно вот так запросто сидеть прямо на траве. А такую белую накидку просто повесить на ветку, как на вешалку в доме».

— А вы не боитесь, что вас заругают?

— Кто?

— Мама или папа... ну, или кто вам подарил такое красивое платье?

Та лишь расправила складочку на подоле.

— Нет. Ему ничего не сделается. Но ты, кажется, хочешь что-то спросить?

Фике покраснела, а потом выпалила:

— Я хочу потрогать ваши волосы! Они такие чудесные!

Незнакомка долго не отвечала, а потом как-то странно улыбнулась:

— Да, малыш.

Фике осторожно взяла одну прядь в руки. Ей почему-то подумалось перед этим, что они должны быть на ощупь холодными и жесткими, как золотые нити для вышивания. Но они оказались теплыми и легкими. На кольцах локонов золото светлело, словно их тронул серебряный отблеск.

— Они живые… — Прошептала девочка, выпуская прядь. Та упала женщине на лицо – она шутливо дунула на нее, словно надеясь так их убрать.

— Надеюсь, что нет. Мне было бы грустно, если бы они вдруг взяли и ушли от меня.

— Я имела в виду… Я думала, они – из настоящего золота.

— Хм. Такая причуда была бы вполне в стиле наших правителей, но я все же предпочитаю обычные. Даже короли снимают корону на ночь. Носить волосы из чистого золота – слишком тяжело.

— Особенно, если их так много! – Рассмеялась Фике.

— Кроме того, это – холодно, а наш климат не одобряет таких опытов.

— Да, вы ведь иностранка! – Фике тоже уселась рядом и свесила ноги с обрыва. – А откуда вы? И почему вы тут совсем одна и даже без зеркала? В городе вам было бы удобнее.

— Почему ты решила, что я – иностранка?

— Вы говорите слишком правильно! И не знаете кто такая Лорелея… И еще наш король — старый ску… не понял бы затею с волосами из чистого золота.

Незнакомка вновь пристально взглянула на нее, усмехнулась:

— Какая наблюдательная юная госпожа. Как твое имя?

— Софи….— «Если я назову свое полное имя, то вдруг она тоже не захочет со мной говорить». – Да, Софья.

— Прекрасное имя! Неудивительно, что девочка с таким именем такая умная.

Фике ответила смущенно-гордой улыбкой.

— А хотите, я скажу, откуда вы?

— Что ж попробуй.

— Из России! Там холодно, а ваши цари, — неловко выговорила она непривычное для своего языка слово, – очень богатые и чудаки. У нас до сих пор говорят о царе Петре и его Великом Посольстве. Такой маскарад долго не забывается.

Дама залилась румянцем и процедила сквозь зубы:

— Да уж не сомневаюсь…



Продолжение следует.


В рассказе использовано стихотворение Генриха Гейне (нем. «Ich weiß nicht, was soll es bedeuten…») в переводе Александра Блока — рус. название "Лорелея".

@темы: Россия, Хозяйка Боровицкого холма, Хеталия, Творчество, Москва

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

С Днем Победы!

---

Из недр Сети: как думаете - АУ или распад СССР?

@темы: Россия, Хеталия, Пруссия

---

Под ночным солнцем. AU, Хеталия, Пруссия/фем!Россия, Германия/Украина, Русь/Скифь

Данная глава, как и все остальные, действие которых касается истории Древней Руси - плод нашего с Трехликим совместного творчества.



Название: Под ночным солнцем.

Ночное (подземное) солнце - в восточнославянской мифологии (и в ряде мифологий других этносов) - солнце, когда оно светит над подземным миром, миром мертвых. Ночное солнце движется по небу не с востока на запад, а с запада на восток. Иными словами — находиться под светом ночного солнца — быть в потустороннем мире. Иногда «ночным солнцем» - в качестве символа смерти и зла - называют нацистскую свастику. Также иносказательно «ночным солнцем» или «солнцем мертвых» называют луну.

Персонажи: Пруссия/фем!Россия (ака рейхкоммисариат Московия ), Германия/Украина, Русь/Скифь.

Rating: NC-17 (за эротику, сцены насилия и смерть персонажей)

Краткое содержание: AU по отношению ко Второй Мировой - страны Оси победили. Германии удается захватить территорию России до линии А-А (Архангельск-Астрахань). Сталин и большая часть правительства СССР погибают во время спешной эвакуации из Москвы. Лишенный руководства СССР погружается в хаос и раскалывается на враждебные лагеря, а Иван попадает в плен (ведь его исконные земли захвачены). Доктор Менгеле «вырезает» из тела России красивую женщину (как Германия и Пруссия вырезали из его земель для себя колонию).

Предупреждение: AU, ГЕТ, OMC, OFC, OOC для канона APH, смерть персонажей, принудительная операция по смене пола, сумасшествие, насилие, фем!Россия, реальные исторические личности, магия и мифология.


Начало фанфика можно почитать здесь:
www.diary.ru/~mlmaos/p148413527.htm

Глава 1. Восход 1.3.-1

От автора:

1. Все главы со сценами из истории Древней Руси написаны в соавторстве с Альскандерой.
2. Размеры примечаний сильно нервируют? Может их убрать?



Ты — как древнерусская парсуна,
Так светла, наивна и чиста...
Но, отвергнув старого Перуна,
Не приемлю — нового Христа:
Был я сам, как прокопченный идол,
Рубленный тяжелым топором,
С деревянным и суровым видом
Смех и боль встречая напролом.
Только дней языческих теченье
Ты замкнула... И в недобрый час
Я впервые принял всепрощенье,
Как религию далеких глаз,
И пошел к неведомому богу
Наугад, не ведая дорог.
Только левую подставить щеку
После битой правой — я не смог.
Обругав друг друга как попало,
Вдруг сцепились помыслы Христа
И богов языческих начало
В жизни той, что только начата.
Я не лезу в бой их правомерный -
Пусть рычат, катаясь по траве.
Для меня одной святою верой -
Те глаза, что тают в синеве.

А. Белянин

21 июля 1940 года

Ночь была безлунной и беззвездной.
Облака душной пеленой укрыли землю, не допуская до нее и лучика небесных светил.
Но вскоре темноту то там, то тут начали разрывать лиловые всполохи молний.
Рокот – пока далекий — накатывал на города неспешно и неудержимо — словно волна на берег — заставляя проснувшихся людей невольно ежиться под одеялом и сжиматься в комок.
И за этим грохотом никто не заметил, как на миг замерли стрелки часов – точнее самые «малозначительные» секундные стрелки, мерно и буднично отбивающие время, отведенное этому миру – вдруг застыли, подрагивая концами, словно их тезки в компасах. И что на это же миг вскипела, закружилась между берегов вода в озерах и реках – от белых вод Эльбы до синего ока Земли Байкала, а воздух будто сгустился, оставаясь незримой, но уже вполне осязаемой пеленой.
Пеленой, которую можно было разорвать.
И Балтийское мире удивленно вздохнуло, когда над его тусклыми водами вдруг вспыхнул давно невиданный здесь огненный вихрь, рассыпая в воздух и волны тысячи золотых и алых искр.
И унесся путем, привычным сотни лет.
С западного побережья – по ту сторону моря, откуда приходит солнце.


Украинская СССР,
Киев,
22 июня 1941 года
02:50

— … и оттого-то, «новь» и «новый» не зря так похожи на «навь» и «навий»…
Катерина аж вздрогнула – до того ясно вплыли в памяти эти слова. Ей даже почудилось, будто голос матери прозвучал не где-то в той недостижимой дали, куда уходят прошлое и детство – а здесь и сейчас.
Она даже обернулась, обшаривая взглядом комнатку, служившую ей и рабочим кабинетом и спальней – за спиной возвышался шкафчик с гроссбухами и папками, в дальнем углу за расшитой занавеской стояла кровать … И конечно же в комнате не было никого, кроме нее. А быть может, она просто на какой-то миг задремала, сама того не заметив – время-то предрассветное?
Хотя спать не очень-то и тянуло – от нервного перенапряжения гудело все тело. Проворочавшись в постели в таком состоянии всю предыдущую ночь, сегодня она решила даже не ложиться. Заодно была возможность подготовить документы за подходящий к концу квартал. Неизвестно, правда, кому по ним придется отчитываться в конце этого самого квартала.
«Да уж, мам. А за последние 50 лет это сходство обрело уже прямо-таки какое-то новое измерение».
Поневоле начинаешь так думать, глядя, как под напором прогресса, урбанизации и атеистического мировоззрения рушится привычный мир с его тысячелетним укладом, землю, воду и воздух пропитывают яды заводских и фабричных выбросов, а люди с ладоней природы перебираются в серые душные города, набиваясь в бесцветные здания, словно сельди в консервную банку.
И спешат, спешат, спешат…
Спешат создать еще десятки заводов, еще сотни тусклых уродливых зданий, еще тысячи километров железных и автомобильных дорог – словно только для того, чтобы не осталось в мире не единого уголка, которого бы не обжил и не осквернил своим касанием человек.
И ее брат теперь принимает в этой самоубийственной свистопляске человечества самое деятельное участие.
Причем подходить к нему с высказываниями вроде: «Мама бы этого не одобрила. А отец с его мировоззрением – тем более» просто бессмысленно.
Во-первых, Иван свято уверен, что все то, что он делает – во благо мира и тем более его семьи.
«Задержать темпы — значит отстать. А отсталых бьют... Мы отстали от передовых стран на 50-100 лет. Мы должны пробежать это расстояние в 10 лет. Либо мы сделаем это, либо нас сомнут».
Брат повторял эти слова Сталина при любой ее попытке поднять эту тему в разговоре.
«Ну, что ж… вот 10 лет и минуло. Ты за это время себя чуть не наизнанку вывернул и нас всех тоже. А толку? Людвиг все равно сильнее… И живут его дети куда как лучше наших — причем без всех этих жертв, строек и стахановского движения».
Во-вторых, попытка объяснить ему то, как отнеслись бы к происходящему их родители — вызвало бы у него — нынешнего — только чуть смущенную улыбку. Мол, были же когда-то люди и страны, верящие в подобную чушь.
В-третьих, Иван толком-то даже мать не помнил, что уж говорить про отца. И не только в силу возраста, но и оттого, что тот вечно был то в походах, то в набегах, то в своих западных землях, над которыми уже тогда нависал германский меч.
В памяти Ивана Рарог Русь остался таинственными исполином в белых одеждах, порой будто охваченный огненным ореолом, когда в праздничный день надевал алый плащ-корзно.
Иногда ему еще вспоминался широкий, украшенный многочисленными бляшками, пояс с кинжалом – охотничьим (как помнила сама Катерина) – но который отец едва ли использовал. Мама никогда бы не подпустила бы его к детям в доспехе и с оружием, отведавшим крови.
Да отец и сам бы так не поступил, не желая случайно притащить в дом на колечке кольчуги или острие меча уцепившуюся за него, разгневанную и жаждущую мести душу убитого врага. А то и подземного духа, который мог вырваться из потустороннего мира во время битвы, когда границы между мирами истончались, чтобы принять души умерших.
Исключение было сделано только раз – для обряда «принятия сына в род» и перед этим отцовский меч тщательно чистили всеми стихиями, да и еще, наверняка, долго запевали-заговаривали.
Кроме этого, предполагалось, что со временем этот меч должен был перейти от отца к сыну – и таким способом их, можно сказать, «знакомили».
При этом, конечно же, оружие не считали чем-то скверным – не мог воин или его семья с пренебрежением или с нелюбовью относится к тому, что помогало ему выстоять в бою. Просто верили, что души у детей такие же слабые и беззащитные, как и тела, и старались их всячески укрепить или уберечь – прятали детей от глаз чужаков, одежду шили только из старой родительской — никогда из нового полотна, пришивали к ней множество бубенчиков и колокольчиков, чтобы их звон отгонял злых духов…
Как-то раз Иван сказал, что он прекрасно помнит прикосновение холодного лезвия к коже и его тяжесть у себя на животе, хоть ему и было тогда от роду несколько дней — и отцовские слова:
— Не оставлю тебе в наследство никакого имущества, а будешь иметь только то, что приобретёшь себе этим мечом.
Но это были единственные его слова, которые он помнил.
А жаль.
Катерина вздохнула.
Зачастую быть старшим ребенком – не самая завидная судьба.
Быть старшей сестрой под «опекой» младшего братца – удовольствие еще меньшее.
Унизительно это как-то. В братском доме — поскольку не жена — то и толком не хозяйка, а своего дома нет.
Вдобавок, младшие в силу того, что многих вещей просто не помнят, могут тешить себя полуправдоподобными рассказами о своей семье и прошлом. Когда Иван носился со своими идеями Третьего Рима и освобождения Балкан и Стамбула от владычества турков – сразу было видно — не слыхал он, какими словами Византию честил их отец, и не знал, почему славяне Константинополь назвали «Царьградом», а не «Царьгородом».
А вот старшим выпадает многое увидеть своими глазами.
И иногда очень хочется, чтобы никогда ничего такого не видел. Или хотя бы – не понимал, что видишь.
А уж Катерина в свое время насмотрелась всякого.
Разбитую губу кольнуло болью. Катерина провела по ней кончиком пальца и невесело усмехнулась.
«Вот уж точно – семья потомственных идиотов. Поцапались – и вроде как виноватых нет. Иван, Ванька, Ивасик, Волхвенок… За что ты так с нами?».
Нет, все же это забавно.
Отец оставил их, разгневавшись на мать за междоусобицу и Крещение, когда Волх еще в люльке лежал. И кто только его воспитанием потом не занимался – от Новгорода и Византии до Орды и Франции с Голландией – но вот только причина ее самых ожесточенных ссор с братом была точной такой же, что и у матери с отцом.
Наиболее полно и точно ее выразили киевляне в своем послании к князю Святославу, тогда как раз воюющему на тех самых Балканах, которые и в 20 веке стали поводом для Великой войны, похоронившей три империи, включая Русскую.

— Ты, князь, ищешь чужой земли и о ней заботишься, а свою покинул, а нас чуть было не взяли печенеги, и мать твою, и детей твоих. Неужели не жаль тебе своей отчины, старой матери и детей своих?

Мать часто с молчаливым ужасом наблюдала за военными авантюрами отца, с завидным упорством и самомнением бросающим вызовы могущественным и богатым их соседям. Екатерина, правда, поняла это «задним умом», так как в ее присутствии мать заговорила с отцом об этом один лишь раз, и то, думая, что дочь спит. Должно быть, они об этом вообще говорили вне дома, чтобы гневные слова развеял ветер и унесла вода, словно едкий дым или грязь, но в ту ночь терпение матери иссякло.
И неудивительно, учитывая, что ей пришлось в те дни испытать…




Примечания:


21 июля 1940 года — Командование гитлеровской Германии начинает разработку военной кампании против Советского Союза — «Плана Барбаросса».

Задержать темпы — значит отстать. …
Из речи Сталина на первой Всесоюзной конференции работников социалистической промышленности 4 февраля 1931 г.

Согласно арабским источникам, после смерти руса все его имущество отходило женщинам его рода – женам, матери, дочерям. Сыновья получали только оружие и коня. В правящих княжеских семьях, скорее всего, ситуация была несколько иной. Как, например, на сыновей князей не распространялось общее для славян правило до определенного возраста (инициации) не создавать во внешнем облике ребенка черт его половой принадлежности. Мальчиков и девочек одевали одинаково – в длинные рубашки — и не стригли им волосы, так что часто «на глаз» определить пол ребенка было трудно. Право носить штаны или, соответственно — поневу ребенок должен был заслужить. Княжичам же, наоборот, пытались привить мужественные черты как можно скорее – их одежда была маленькой копией одежды князя-отца, их в 2-3 года сажали на коня и т.д. Такая «привилегия» – следствие того, что княжич в любой миг должен был быть готовым стать правителем, даже будучи еще в пеленках.

О Древней Руси.

Оговорю (чтобы никого не путать), что из себя в этом рассказе предстает Древняя, так называемая «Киевская» Русь.
Она, кстати, для современников не была ни Киевской, ни, конечно же, Древней – а просто Русью. Государством, получившим название по имени народа варягов-русов, призванных и/или захвативших власть в ряде восточнославянских княжеств (в разных местах было по-разному), объединивших их в единое государство и представляющего в нем привилегированную «верхушку» общества.
Такое социально-этническое разделение сохранялось до правления Ярослава Мудрого, уравнявшего «русинов» и покоренных ими «словенинов» в правах. И, по сути, с юридической точки зрения только с этого момента стоит говорить о возникновении единой так называемой «древнерусской народности», потомками которой являются народы белорусов, русских и украинцев. С этнической и культурной точки зрения «русины» и «словенины» могли смешаться в один народ чуть ранее или чуть позднее появления «Правды Ярослава».
При этом, как видите, этноним завоевателей был перенесен на все население государства Русь. Мы называем всех наших далеких (и не очень) предков преимущественно как раз «русинами» или «русичами», даже не задумываясь о том, что когда-то «русины» воспринимались жителями тех земель, на которых сейчас расположены Беларусь, Россия и Украина – т.е. «словенинами» (а кое-где балтами и финно-уграми) – и которые как раз и являются непосредственными предками для большинства из нас, так сказать, «по крови» – как нечто чуждое, а порой и враждебное.
И точно также мы называем своих предков и самих себя славянами, даже не вспоминая о возможном германском, скандинавском или ином неславянском происхождении народа русь. И обычаи и ценности у нас больше соответствуют славянским, а не древним русинским. Разницу между ними легко понять хотя бы по сведеньям арабского географа Ибн Русте:
«Что касается до Русии, то находится она на острове, окружённом озером… Пашен они не имеют, а питаются лишь тем, что привозят из земли славян… Они не имеют ни оседлости, ни городов, ни пашен; единственный промысел их — торговля соболями, беличьими и другими мехами, которые и продают они желающим, и дань, сбираемая с соседних народов». О многом говорит и тот самый обычай «дарения меча» новорожденному сыну с напутствием «иметь то, что приобретешь мечом», а не то, что «создашь или то, что посеешь». Хотя, конечно, и восточные славяне и мы – их потомки – тоже далеко не тот «голубиный народ», как нам (и нашим супротивникам) часто хотелось бы думать, когда мы начинаем говорить о своем миролюбии, бескорыстии и уживчивости.
Поэтому в моем рассказе у Ивана и его сестер есть не только мать (как описывают Киевскую Русь в нашем фендоме) или отец (иностранный вариант), но и отец — Русь, и мать – Скифия. Хотя это название у меня берется в ограниченных временных и территориальных рамках по сравнению с тем, что в нее вкладывали древние историки.
Если точнее – я имею в виду только земли, заселенные славянами-антами и их восточными потомками, начиная с 4 века нашей эры.
Анты – обобщенное византийское название славянских племён, непосредственных предков летописных полян, древлян, северян и прочих восточных (а также ряда южных и западных) славян. Именно со временем создания антского союза связывают появление Киева. Расселятся начали с междуречья Днепра и Днестра. В эпоху своего расцвета занимали земли от Дона до Балканского полуострова. Там их «интересы пересеклись» с границами владений Византии, что привело к многочисленным военным столкновениям, приведших к тому, что Византия натравила на антов кочевников-авар, разгромивших их союз и подчинивших славян себе.
Варяги-Русь в моем рассказе – это полабские славяне, выходцы с юго-западного побережья и островов Балтийского моря, которые теперь принадлежат Германии, Польше и Дании. Мне, как непрофессиональному историку, сложно определить достоверность «антинорманских» теорий, связывающих варягов с полабцами, но они кажутся мне интересными, а главное – хорошо вписываются в сюжет.
Желающих изучить историю возникновения теории «норманизма», теорию о русах-полабцах и научное ее обоснование — отсылаю к книге В.В.Фомина «Варяги и варяжская русь: к итогам дискуссии по варяжскому вопросу». Ее вполне без проблем можно скачать в Сети.

"Город" и "град" – или о славянах и Византии.

Слово «град» в древности – не равно «город». Город – это поселение, а град — крепость, т.е. название «Царьград» свидетельствует о том, что для славян Константинополь был вражеской крепостью, а не просто «городом».
Мы, читая «Историю государства Российского» или работы большинства дореволюционных историков и их современные и художественные производные, описывающие роскошь и величие Империи и то, какое она внушала благоговение «диким» язычникам-славянам – напрочь забываем о том, что отношения между славянами и «Вторым Римом» едва ли можно охарактеризовать словами «мир, дружба, жвачка» даже после Крещения Руси.
Я пишу это не для того, чтобы очернить православие, как религию, «развенчать москальские мифы» или как-то унизить прошлое Русского царства – Третьего Рима – связывающего (во многом наивно и ошибочно — в виду плохого знания истории Руси до Крещения) свою преемственность, историческую миссию и «царский чин» с Византией. В таком отношении к Византии со стороны Москвы, многое у Византии перенявшей – нет ничего удивительного. Иван в драматические дни славяно-греческих войн был малышом или даже еще не родился.
Но вот вложить такие же восторги в уста Руси, Скифи и Украины, бывших тогда в здравом уме и ясной памяти – я не могла.
Слишком, увы, хорошо для этого историю знаю – точнее то, сколько «хорошего» Византия славянам сделала.
И что это «хорошее» мы разгребаем до сих пор.
Про натравливание кочевников на славян я уже писала выше.
А еще именно благодаря Византии почти во всех европейских языках слово «раб» звучит сходно слову «славянин». Например, английское slave, туда же немецкое sklave, французское esclave, итальянское slave, испанский esclavo…
Почему так случилось?
В Европе времени раннего Средневековья было, можно сказать, два основных института рабства — «варварский» и «классический» (восточный, имперский).
О классическом рабстве, в котором раб уподоблялся «живому умершему» или «говорящему двуногому животному» — мы знаем из истории развитых Древних государств востока, Греции и Рима. И Византии, конечно же.
Читая же о судьбе пленников славян, мы часто встречаем упоминания о том, что к рабам своим славяне относятся хорошо и держат в таком положении обычно только какое-то время, после чего отпускают, либо дают возможность жить в своем племени на положении свободного.
На деле – такое отношение к рабам существовало и у германцев, и для обозначения такого раба у них же существовали и иные слова – например, «трэль». И раб у варваров воспринимался не как человек низшего сорта, существо, лишенное души по рождению, а как младший член рода, ограниченный в правах. Точнее имеющий права ребенка, в виду каких-то причин не способный стать «взрослым» и нести соответствующую ответственность. Сходство слов «раб» и «ребенок», «чадо» и «челядинец» или то, что среди значений слов «отрок», «отроковица» были «слуга», «служанка» — в наших языках неслучайно.
Если раб доказывал свою социальную и духовную зрелость – проходя через обряды инициации, через которые обычно проходили дети и подростки, или, совершая выдающийся мужественный поступок – он тотчас же освобождался. Рабыня получала свободу вместе с рождением ею ребенка, так как ее детский статус менялся на статус матери – взрослой женщины.
Так вот, как я уже писала выше – «дружба» славян и греков процветала. До такой степени, что славян среди всех захваченных в плен и продаваемых на рынках Византии (благодаря и самим византийцам, и хазарам, и кочевникам) рабов стало такое множество, что слова «славянин» и «раб» в Империи стали синонимами.
А германские племена просто заимствовали у греков это слово вместе с институтом «классического» рабства.
Таким вот образом самоназвание славян стало в Европе созвучно слову «раб». А психология народа, как известно, познается через его язык и во многом им же и формируется. Вот и стали славяне «пасынками», «неграми» Европы…
Любопытно, что случаи жестокого обращения с рабами в истории Древней Руси – если не вести речь о языческих жертвоприношениях, что несколько иная тема – немногочисленны, а лицами, осуждаемыми в этих деяниях, всегда были… православные священники, приезжающие на Русь из Византии. Что, впрочем, становится понятным, если вспомнить о том, как отличалось восприятие рабов у славян и византийцев.
Еще любопытнее – несмотря на то, что все же Византия «излила свет христианства» на Русь, почти сразу же на Руси стали возникать идеи об отделении «благого православного учения» от самой Византии и византийцев, «лживых и по сей день». (Даже православный монах Нестор не мог удержаться от такой их характеристики). Ольга и Владимир уподоблялись Елене и Константину (что с точки зрения византийцев было верхом наглости), призванными крестить Русь по указу самого Бога, а не благодаря какому-либо влиянию Византии.
Такая вот средневековая «суверенная демократия». Русское православие – самое православное православие в мире…

Глава 1. Восход 1.3.-2 - НОВАЯ!

Дела давно минувших дней,
Преданья старины глубокой.
В толпе могучих сыновей,
С друзьями, в гриднице высокой
Владимир-Солнце пировал;
Меньшую дочь он выдавал
За князя храброго Руслана
И мед из тяжкого стакана
За их здоровье выпивал….

А.С. Пушкин
«Руслан и Людмила»

Да и ей, Катерине, тогда еще носившей имя Ольга, тех дней тоже не забыть.
Ведь именно тогда она впервые поняла, что такое смерть.



Русь,
Киев,
19 июля 965 года



Дождя не было уже несколько дней.
И сейчас — когда солнце поднялось в зенит и исчезли тени — над землей призрачным кривым зеркалом колыхалось марево и жар исходил уже отовсюду – от раскаленной земли, от трав, от зданий, от деревянной мостовой, прикрытой дерновым ковром. Даже возле воды нельзя было найти облегчения.
Люди попрятались в свои дома-полуземлянки. И встретить кого-то на улицах – даже в стольном шумном обычно Киеве — было не проще, чем в окрестных сельцах, а тем паче – на окружавших их полях.
Хотя рожь налилась уже золотом, и стебли свесили отяжелевшие головки-колосья до земли, и когда ветер колыхал золотое море, казалось, будто поле вздыхает от усталости.
Но никто не выйдет на поле ранее, чем утром третьего дня.
Ни один человек ни срежет, ни сорвет и колоска.
Иначе не быть урожаю на следующий год – сгниет зерно прямо в земле, не дав всходов. А того и гляди – и нынешнего урожая разгневанный Перун — Громовержец лишит — сомнет бурей, развеет ветром, побьет градом, спалит молнией.
Завтра его день – грозовой день, страшный, великий.
А потому должно закончить к полудню дела свои и уже ввечеру готовится к празднику.
Но все же это больше относилось к мужчинам – именно им надлежало завтра поутру принести Перуну жертву и приготовить братчину – большой пир — для всего поселения, а нынешний вечер провести за созданием громовых знаков-оберегов для семьи и дома и выпеканием особых пирогов и печенья.
Женщины ко всем этим обрядам не допускались и к празднику присоединялись вечером – к пиру и гуляниям.
Поэтому Ольга вместе с матерью и другими женщинами из их «гнезда» коротали этот полдень за привычной женской работой – прядением.
Но устроились они не в их доме, построенном по желанию отца на северный, новгородский манер – рубленом, высоком, во весь рост поднявшемся над землей, «глазастом» — как такие дома прозвали киевляне за окна-волоки – и в котором сейчас стояла невыносимая духота. А в доме одного из отцовых дружинников-побратимов, которые располагались у них же на подворье и все вместе образовывали «гнездо» — нечто среднее между древними «гнездами» — большими домами для всего рода — и будущими концами, улицами, кварталами, жители которых знали и держались друг друга почти как родичи.
Дом же этот был привычной для этих мест полуземлянкой, по самый конек крыши засыпанный дерном, с глинобитными стенами, одинаково хорошо хранящий и тепло очага зимой, и прохладу летом. Далекими «потомками» этих домов, со временем тоже выбравшихся на поверхность земли, станут хатки-мазанки Украины и Южной России.
Так вот, запасясь туесками с моченой брусничкой и заперев дверь, чтобы не пускать в дом жару, женщины уселись за прядение, обмениваясь сказками, слухами и шутками.

«Чтобы на время забыть о своих тревогах…»


Куковала кукушка
Вдалеке над рекою.
Забери ты, кукушка,
Моё горе с собою.
Где ж мой милый гуляет,
Да в какой стороне,
Как же горько, кукушка,
Как же горько мне…


В полумраке, разгоняемом светом лучин, слышались песни, шепоток, смешки, бойкое жужжанье веретен. А до какого-то времени еще и недовольное урчание кошки Мявки, которую Оля, заслушавшись очередную рассказчицу, так старательно тискала, что та не выдержала и, совершенно невероятным движением вывернувшись у девочки из рук, забилась под одну из лавок, всем своим видом давая понять, что не стоит и пытаться ее оттуда извлечь.
Мявка была предметом зависти всей округи – и взрослых, и детей. Взрослыми кошки ценились за свою пользу в сохранении жита и как показатель богатства семьи – зверь этот был редким и стоил, как добрый конь. А малышне просто интересно было повозиться со зверьком, непохожим на их привычных питомцев – ласок, ужей, скворцов...
А Оля ее просто любила, как любила все папины подарки.

Может что-то случилось,
Может я и не знаю,
Помоги ему, Боже,
Я тебя заклинаю.
Если всё же другая
Целовала его,
Накажи его, Боже,
Накажи его…

Пусть он и часто оставляет их с мамой – вредный он, как будто есть на свете дела важнее! – но всегда возвращается и всегда привозит с собой что-то диковинное и маме, и ей.
Посмотришь на его гостинцы – и теплее как-то становится, и спокойнее.
«Что-то он привезет на этот раз?»
Последний раз это были узорные колокольчики из чистого серебра, увидев которые мать только ахнула:
— Баловство!
Отец только посмеялся.
— Она у нас сокровище. Их беречь положено. А эти сковал мой верный друг, которому я доверяю, как себе.


Надо свить мне веночек,
Пусть несёт его речка,
Заплету я в веночек
Ретивое сердечко.
Будет плакать сердечко
На чужой стороне,
Он услышит сердечко,
Вспомнит обо мне.

Оля повертела один из колокольчиков, пришитых мамой к ее пояску — тот отозвался длинным чистым звоном. На одном боку — коловрат-свастика, на другом улеглись шесть лепестков громового знака, внизу по кольцу-ободку вверх тянутся треугольнички огненных языков.
— Ма! А почему папа сказал, что на них знаки моих дедушек? Ведь это знаки богов?
Женский гомон тут же смолк, все пряхи уставились на ее мать.

«Они хоть и до того знали кто мои мать и отец – он не брал себе в побратимов тех, кому не доверил бы такое знание – видимо, только в тот миг полностью это осознали. Людям свойственно ограждать себя в быту от чудес. Так проще. Тем более мои родители желали, чтобы с ними обращались, как с обычными людьми».

Черты лица матери, освещенные золотистым огоньком лучины, казались чуть размытыми от усталости, глаза припухли и покраснели. Видно ей было тяжело и душно даже здесь. Она вздохнула и осторожно погладила раздутый свой живот — судя по тому, как часто она это делала, желая успокоить заворочавшегося малыша – натура у братика будет беспокойная.

«Мам! А почему у тебя такой большой живот стал?
— Там растет твой братик.
— А как он там оказался? Ты его что – съела?!
Смех.
— Нет, конечно. Разве земля ест семена? И семечко, когда в землю попадает оно маленькое такое – а потом из земли целое деревце выбирается….»

— На самом деле детьми Даждьбога-Солнца, Перуна-Громовержца и Огня Земного, что в очаге – являются все люди. Именно они – три брата, три огня – превратили две маленькие веточки Мирового Дерева в первых мужчину и женщину. Веточки, которые потянулись друг к другу, как когда-то Сварог-Небо и Мать-Земля. И между ними вспыхнуло то же самое пламя любви, из которого в свое время и родились сами братья Сварожичи. Оттого-то и нельзя ломать и губить без важного дела деревья – ведь у них и у людей одни и те же души, дарованные Родом…
И со временем стало так, что Боги – и Старшие, и Сварожичи и прочие – стали смотреть на человеческих дев с любовью, и брать их в жены. И от тех браков во многих народах пошли роды великие – царские, княжеские, боярские — по всей земле.
— Но мы нашим князьям родичами не приходимся!
— Приходимся. Точнее прадедам их, основателям рода. Только им и нам Род-Творец и Макошь разные судьбы и жизни отмерили. Сыновья братьев моих давно уже дымом унеслись в ирий-сад или звездным мостом ушли, я же до сих пор среди людей живу. Также и с твоим отцом.
— Ух, ты! Так кто же мои дедушки?
Оля бочком-бочком подобралась к матери, прижалась рядом, с интересом заглядывая ей в лицо. Она, конечно, всегда-всегда знала, что папа с мамой у нее самые-самые лучшие и чудесные, но чтобы настолько…
— Через меня — старший из Сварожичей – Солнце-Даждьбог. Каждый день проезжает он по небу в золотой колеснице, запряженной белыми длинногривыми конями, блистая огненным щитом. И видит на земле всех и каждого и все их дела. Видел он и всех красавиц всех концов земли – златовласых, чернокудрых и тех, чьим медным косам сам Огонь Сварожич бы позавидовал. Румяных, как яблоко, бледных, как луна, и с кожей, прокаленной, как уголь. С глазами, как весеннее небо после полуденного дождя и как долгая зимняя ночь без единой звезды. Но только одну из них полюбил, хоть и была она кузнецовскою дочкой.
— Она была такая красивая? А я на нее похожа?
— Одно лицо и одна стать – Рассмеялась Русь, а для чужих «гнезду» – Людмила – и щелкнула дочку по носу. – А красивая ли? Это уж ты сама решай!
— Но ведь я ее никогда не видела!
— Неправда твоя. Каждое утро она заходит на наш двор. Хороша ли рассветная зоренька?
— Очень!
— Так это она и есть – Заря-Заряница, бабка твоя. Девичьего, человеческого имени ее людская память не сохранила. В темные годы появилась она на свет, а после свадьбы жене прежнего своего имени помнить не должно.
— Знаю — поэтому ты из Лыбеди стал Людмилой и Русью — как папа.
— Да.
— Но как же и зачем бабушка стала зарей? Что же — когда-то зари не было?
— Не было. Ни заката, ни осени, ни зимы, ни старости, ни смерти…
— Вот ведь было здорово!
— …ни весны, ни зари, ни музыки, не песен…
— А как они тогда появились?
— На самом деле — они, как и все беды, радости и круги жизни мира, родились вместе с ним вместе. Ведь мир, как и всякое рожденное существо, должен вырасти, оставить потомство, состарится и умереть. Морана-Смерть – родная сестрица, близнец Лады-Живы. Только в отличие от сестры всю юную пору мира Морана спала непробудным сном.
— Кто же ее разбудил?
— Велес – владыка подземного мира, скотий бог, дарующий мудрость и богатства. Был он уже в те дни сметлив и щедро одарен талантами, но еще не мудр, потому как не бывает мудрости без понимания мира, своего места в нем и без… печали. Опыт старит, а знание – разочаровывает. Но все боги тогда – в едва родившемся мире, не знавшем ни увядания, ни смерти, ни зла — были так же молоды, и каждый из них знал только ту часть мира, что была в его ведении, и не знал и не понимал один другого. Так же как дети часто, сами того не ведая, бывают жестоки друг к другу и ничего не знают о смерти — во всяком случае, не так, как взрослые. Старость и смерть кажутся вам такими далекими в начале пути, словно их и нет на свете.
И впервые ощутил мир силу всевластного времени, когда позавидовал Небу и его сыновьям Велес и затаил на них обиду.
Был Велес из Старших Богов, самим Родом еще порожденных – Земли-матушки, Сварога-Неба, сестер Лады с Мораною. Досталось ему царством подземным править, водами земными и корни Мирового Древа хранить.
И все богатства, что только в земле есть – все в его ведении – и злато-серебро, и железо, и камни драгоценные… Оттого города там богатые и построены один – из меди, другой – из серебра, третий – из золота белого, четвертый из золота червленого, пятый – из камня изумрудного, шестой – из камня хрустального, седьмой – из сапфира синего….
Да только не светило там солнце, и оттого холод стоял лютый, не росло ни единого деревца и пустовали дивные города. Только звери лохматые, с густой да длинной шестью да сильные птицы доплывали и долетали туда.
А Даждьбог, пересеча небесный свод, на отдых устраивался в изукрашенной ладье, что по водам влекли лебеди и утицы. Только в наши дни уплывает он на ладье этой через Великий Океан в подземный мир, чтобы вернутся поутру. А в древности плавал он по рекам нашего мира, и потому Солнце не скрывалось за горизонт, а скользило (хоть и очень низко) над землею, посверкивая лучами сквозь листву деревьев. Оставалось от солнца тепло, но тускнел свет – и тут-то и выручал младший братец Месяц старшего. А вот звезд не было тогда – ведь звезды это глаза умерших, присматривающих за своими родичами.
И вот однажды, обратившись Змеем, нагнал Велес Даждбога:
— Спустись под землю, Сварожич, посвети мне.
Но Дажьбог ответил:
— Мне Сварог-Небо доверил Солнце возить, чтобы оно всем светило. Ты же хочешь, чтобы я к тебе одному спустился и всех на земле без тепла и света оставил.
Смолчал тогда Велес.
А потом создали Сварожичи людей.
И не только одну ту, первую пару, но многих, и стали Старшие Боги их учить.
Земля научила их, какие из ее диких плодов можно есть, а какие самим взращивать.
Сварог дал Закон-Правду и поставил Перуна ее хранить и следить за тем, чтобы по Правде люди жили, а также — молот, наковальню, клещи и плуг, через Даждьбога научив кузнечному делу и пахоте.
Макошь-Лада научила прясть и ткать.
Потому–то и говорят, что надлежит во всяком мастерстве во всем своим дедам и прадедам следовать. Ведь все эти знания когда-то были получены нашими предками от самих Богов.
А вот изменять что-то в них или создавать что-то новое…
Принес тогда людям свои знания и дары и Велес – как соль, металлы и камни из-под земли добыть, как за скотиной следить, как зверя и рыбу добыть, как шкуры дубить, как песни петь, на гуслях играть и танцевать.
Но последних его даров ни люди, ни Боги тогда не поняли. Потому как не слышали еще вечно новой и вечно возвращающейся на круги своя мелодии мира, чьи токи пронизывают все сущее, и сердца их не раздирали чувства такой глубины, из которых рождается музыка и слово.
Велес же в темноте, тишине и одиночестве слышал дыхание мира и то, как пульсируют соки в корнях Мирового Дерева.
Но прискучило ему это одиночество, и стал он думать, как сманить хоть сколько-то людей в свое царство. И решил доказать, что он – величайший из Богов, и от него людям пришлись и придутся самые ценные дары и искусства.
И начал он людей не только своему мастерству учить, но и тому, как искусства других Богов изменять и развивать — чтобы поняли люди, как многое от них Боги скрыли.
И вот однажды пришел к нему Перун:
— Батюшка мой в гневе на тебя. Спрашивает — для чего ты людей учишь сверх того, что он им отмерил? Они – ветки Дерева, которые корней своих не видят и только вперед да за солнцем тянутся, а в мыслях своих каждый сам себя целым Мировым Деревом почитает. Ступай же теперь прочь и к людям больше не подходи.
Заскрипел тогда зубами Велес, но вновь смолчал.

Продолжение следует.


Примечания:

О славянских Богах.
Славянской мифологии не повезло в отличие от древнегреческой или германской, сказания которых были записаны, став своего рода ключом для расшифровки ритуалов, устройств храмов, жилищ и сюжетов изображений, а потому дошедших до нас в относительно цельном виде.
Благодаря тому, что у славян, как и у кельтов, носителями религиозного знания были преимущественно жрецы-волхвы, мифы были доступны обычным людям в меньшей степени, чем в Древнем Риме или Греции и их прямое преобразование в песни и былины не поощрялось – поэтому достоверные, связные сюжеты славянских мифов сгинули вместе с волхвами и песнями-кощунами. Хотя ученые предполагают вероятность то, что некоторые мифы дошли до нас в виде сказок – в согласии с утверждением, что «сказка – это миф, утративший для сказителя свою религиозную ценность».
То, что мы сейчас называем славянской мифологией – это плоды реконструкций ученых по:
— кратким упоминаниям в летописях, записанных христианами или другими иноверцами и иностранцами, наблюдающих славянские ритуалы со стороны, т.е. чисто внешние их проявления, без подлинного понимания их смысла, без контекста;
— по сюжетам славянских сказок, былин, народных песен, вышивок, узоров на утвари, украшениях, домах – происхождение которых уже было непонятно для самих сказителей и рукодельниц;
— по аналогии с сюжетами мифов народов, родственных славянам;
— по данным лингвистики и т.д.
Одним словом – по косвенным источникам, объединять и трактовать которые каждый может в силу своих знаний и убеждений.
В итоге достоверно удалось определить — устройство Вселенной по представлению славян, основных Богов, их функции и способы поклонения им, но вот что-то менее поверхностное — хотя бы точные отношения (родства, дружбы, вражды) между Богами и людьми – до сих пор не имеют общепризнанной, бесспорной трактовки. Подвергается сомнению даже факт наличия вражды между Перуном и Велесом (так называемый основной индоевропейский, змееборческий миф) так как некоторые упоминания в летописях позволяют предположить, что они могли быть ипостасями одного и того же Бога, или их отношения были похожи на отношения Зевса и Аида – т.е. они имели каждый свою «сферу влияния» и делить им было нечего. Хотя в вечном противостоянии Бога Мудрости и Богатства и Бога-хранителя Закона-Правды - есть что-то особо славянское. Вот они - истоки "клятого коммунизма", похоже .
Поэтому если вы найдете информацию с несколько (или абсолютно) иной трактовкой славянских мифов (которых на деле никто толком не знает) – не удивляетесь. Славянские мифы в трактовке ученых за последние два века уподобились генеральному курсу КПСС – о котором говорили, что даже змея себе хребет сломать может, если за всеми его поворотами следовать будет.
У тех же греков некоторые мифы могут подаваться по-разному в зависимости от того, из какой местности происходят – но основы мифологии не переворачиваются каждые 30 лет с ног на голову и обратно.
Как вам, например, такое заявление о богине Ладе, чье имя вы слышали хотя бы благодаря известной марке автомобиля, и чье «существование» и почитание славянами, казалось, вполне убедительно было доказано многочисленным учеными трудами, что привело к ее широкой известности в «массах», использовании ее образа и ее культа в литературе и живописи, торговых марках и прочем?
«Большинством современных учёных Лада считается плодом «кабинетной мифологии», научной фикцией».
Точка.

В главе использован текст песни «Куковала кукушка»
Автор слов: Верховская Е., Композитор :Семин В.
Послушать ее в исполнении группы «Белый день» можно тут:





ГОЛОСОВАНИЕ.

Судя по статистике и отзывам на обоих сайтах публикации - я умудрилась испортить рассказ Трехликого.
Поэтому провожу голосование.
Оно многовариантное.

запись создана: 17.04.2011 в 17:36

Вопрос: Вкючение сюжета из истории Дреней Руси испортило фанфик?

1. Да, нужно их убрать и оставить исходный сюжет.		7	(9.46%)
2. Нет		11	(14.86%)
3. Стоит продолжать рассказ		18	(24.32%)
4. Продолжение писать не стоит.		1	(1.35%)
5. Да, нужно их убрать и оставить исходный сюжет.		7	(9.46%)
6. Нет		11	(14.86%)
7. Стоит продолжать рассказ		18	(24.32%)
8. Продолжение писать не стоит.		1	(1.35%)
Всего:		74 Всего проголосовало: 28

@темы: Только для взрослых, Древняя Русь, Под ночным солнцем, Украина, друзья, Хеталия, Творчество

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Мнение историка о "братьях коммунизме и нацизме-фашизме" и прочих интересностях

www.youtube.com/watch?v=LIhUSk0iqg8 - 1 часть

www.youtube.com/watch?v=JHMeo6j_HiY&feature=rel... - 2 часть

И о тот самом пакте, который якобы стал причиной начала Второй мировой.

www.youtube.com/watch?v=VHM2kS9_n2c&feature=rel...

С чего меня так вдруг понесло?
С новой партии РУССКОЯЗЫЧНЫХ фанфиков, в которых Иван - садист больший, чем нищастные нацисты Гилберт и Людвиг (при всей моей любви к этим персонажам в иной период истории), и первый и главный виновник войны.


Об информационных войнах:

"Вместо информации - она хитро так запрятана - людей приучают обращать внимание НЕ НА ФАКТ, а НА МНЕНИЕ о факте, которое подается вместе с этим фактом."
"Информационное общество создает свои законы. Манипуляция сознанием, действительно - главный инструмент политики. Особенно это проявилось во время так называемых "бархатных" революций ("цветных", ну и наше правительство этим не гнушается - мое прим.), технология которых на самом деле исключительно возможна в информационном обществе. Когда люди верят и знают, что на свете СУЩЕСТВУЕТ ТОЛЬКО ТО, ЧТО ЕСТЬ НА ЭКРАНАХ ТЕЛЕВИЗОРОВ. ВСЕ ОСТАЛЬНОЕ в их сознании как бы НЕ СУЩЕСТВУЕТ."

www.youtube.com/watch?v=SzElfJtHmEc

запись создана: 22.04.2011 в 10:27

@темы: Хеталия, Точка зрения

---

Как любитель истории не могу не подписаться под этим мнением. Ибо нефиг!

Оригинал статьи:
www.regnum.ru/news/1394610.html

Предложенную Советом по развитию гражданского общества и правам человека при президенте РФ программу "десталинизации" прокомментировал 13 апреля для ИА REGNUM заведующий кафедрой отечественной истории Института государства и права Приднестровского государственного университета Николай Бабилунга.



Я - историк. И в таковом качестве могу сказать, что мне все предложения такого рода всегда были очень понятны и близки. Особенно в том, что касается свободы творчества, да и вообще поощрения и поддержки научных исследований по отечественной истории, не говоря уж об облегчении доступа исследователей к архивным материалам. Казалось бы, - вот она, долгожданная программа! Но почему-то не до радости.

Не хочу вдаваться в детали и оспаривать какие-то утверждения авторов данного документа. Они, например, считают, что "блистательная эпоха" в России началась во времена Екатерины Второй и закончилась в 1917 г. Думаю, даже в школе для умственно отсталых людей такое смелое утверждение вызвало бы замешательство и недоумение в рядах большей части контингента. А причисление заурядного, неудачливого, хоть и довольно способного бюрократа Столыпина к сонму россиян, "внесших огромный вклад в развитие и славу страны и ее культуры", вызовет священный трепет разве что у нескольких современных кинорежиссеров и шоуменов по совместительству. Но, повторю, не хочу придираться к словам. Меня настораживает вовсе не это.

При чтении данного сообщения не оставляет мысль какой-то дремучей запоздалости и несвоевременности его. Мне кажется, появись такая программа сразу после доклада Хрущева на ХХ съезде или хотя бы в первой половине 60-х годов прошлого века, она стала бы событием мирового значения. Лично я бы ее выучил как стихи и декламировал бы своим одноклассникам, всем знакомым и незнакомым людям, жизнь положил бы на ее воплощение. Но это было полвека тому назад! А последние два десятилетия авторы считают золотой эрой России? Или это Ленин со Сталиным позволили партийной бюрократии разграбить все богатства страны, развалить ее на разные части, ввергнуть в преддверие новой гражданской войны и в такую катастрофу, перед масштабами которой меркнут не только нашествия поляков, литовцев, крымчаков, шведов, турок, французов, но и гитлеровцев?!

Об этом столько было сказано и написано, это настолько очевидные вещи для каждого мало-мальски мыслящего человека, что не знать их могут только неизлечимые инвалиды или просто мошенники. Во времена моей юности все нормальные мальчики обычно мечтали быть космонавтами, летчиками, моряками, на худой конец - шоферами; все девочки - врачами, учителями, стюардессами. В наше время нормальными считаются мальчики, мечтающие о профессии киллера и гаишника, и нет высшего счастья для девочки, чем стать валютной проституткой, не говоря уж о фотомодели или секс-бомбе районного масштаба. Родители массами ведут своих деток-малолеток в какие-то клубы кик-боксинга, школы боев без правил или модельные агентства. В этой вакханалии массового безумия, нам, возможно, недостает только одного - каяться за свою историю и просить прощения у всех подряд, вымаливая себе высокое разрешение копаться в помойных ведрах "цивилизованных" стран и всемилостивейшего позволения отдавать им в бордели своих дочерей. Пожалуй, это именно то, в чем сейчас нуждается измученный народ израненной страны.

Создается впечатление, что авторы этой с позволения сказать "программы десталинизации" провалились полвека тому назад в какую-то яму времени и вдруг, неожиданно для себя и для всех нас, вынырнули из небытия как черт из табакерки. И, ничего не зная о новой глобальной трагедии народов России, заверещали так, как было бы уместно в начале 60-х годов, а не в наши подлые времена. Все это напоминает мне сцену двадцатилетней давности, когда один известный театральный режиссер, вдруг неожиданно в телестудии Центрального телевидения достал зажигалку, вытащил из другого кармана свой партийный билет члена КПСС и сжег его публично перед камерой. Омерзительный фарс! Но как это смотрелось бы, сожги он свой партбилет, когда советские танки лязгали гусеницами на улицах Праги! Или когда выдворяли из СССР Александра Солженицына! Или когда отправляли в ссылку академика Сахарова! Но кому же тогда ушли бы все эти звания заслуженных и народных, все эти премии, все гонорары, все это счастье обеспеченной и комфортной жизни?! А вот сжечь партбилет через пару дней после того, как Ельцин запретил КПСС после "путча ГКЧП", было очень даже пользительно, очень приятно, и для карьеры небесполезно! Верхи оценили оригинальный спектакль театрального таланта! С экранов до сих пор не сходит его озабоченное отсталостью наших демократических институтов лицо! Уж и не знаю, вызывает ли оно у кого-то симпатии, кроме его собственного окружения из соответствующей политической тусовки себе подобных храбрецов!



Не знаю авторов этой программы. Любителей попинать ногами дохлого льва всегда хватало, во все времена. И нет здесь ничего особо примечательного. Тем более, когда это все оплачивается щедрыми дядями. Во времена "проклятого тоталитаризма" авторы "программы десталинизации" либо их ближайшие родственники наверняка, я думаю, в ГУЛАГе вшей не кормили, скорее всего руководили очередными шумными политическими кампаниями по искоренению каких-нибудь "происков недобитого отребья", отдыхая от праведных трудов в Теберде, Алупке или Форосе. И сейчас, скорее всего, наслаждаются всеми прелестями сытой жизни на Канарах или Бермудах. Здесь поражает другое, - их абсолютно верхоглядное понимание истории нашего общего Отечества как лубочной картинки, полная некомпетентность и отсутствие всякой фантазии, скудость идейных новаций, можно даже сказать какое-то интеллектуальное бессилие.

Неужели эти господа не понимают, что общество сейчас больно не сталинизмом?! Тем более, что вряд ли вообще они могли бы сформулировать это понятие "сталинизм" и дать ему четкий научный анализ, основанный на объективных исследованиях, а не банальных побасенках очередного "дежурного по стране" типа Сванидзе. Когда профессор математики и заведующий кафедрой становится во главе организованной преступной группировки и захватывает власть на автомобильном гиганте, когда он с помощью своих людей в политическом бомонде создает миллиардный капитал на разжигании преступного конфликта в Чечне, на крови и людском горе, это к сталинизму имеет довольно опосредствованное и далекое отношение. Коррумпированность, глупость, продажность, предательство, преступность чиновничества снизу доверху в наше время, не излечить шаманскими заклинаниями о необходимости всеобщего покаяния, необходимости массово рвать волосы и посыпать голову пеплом. Как не излечить, не возродить этими плясками дикарей загубленную нравственность целого поколения, которое "выбирает пепси" и не дает "себе засохнуть".

Я вообще не верю в возможность коллективного покаяния. Здесь нужна очень сильная степень напряженной духовной работы, самопознания и самовозрождения. И это сугубо штучное, индивидуальное явление. Вот массовое внезапное отупение бывает. Сам видел. И распространяется это безумие со скоростью лесного пала. И специалисты есть соответствующие. И не только в сталинском СССР они были. Но в столь милом сердцу наших "десталинизаторов" цивилизованном Западе их было не меньше. А пожалуй, что и больше, чем в "этой" стране, как они любят выражаться. И количественно, и качественно.

Вообще уровень "программы" поражает своей убогой заскорузлостью. Все та же серая унылость предложений и их аргументации, все та же большевистская несгибаемость, неповоротливость, нетерпимость. Памятники жертвам поставить во всех городах и районных центрах. Как в свое время - памятники Ленину! Это ли не "первоочередные меры", как выражаются авторы программы. И оцените стиль. А стиль - это человек! Да они все поголовно работали в горкомах, райкомах и обкомах КПСС! Если, конечно, это не какая-то пародия.

Или вот, например, переименовать заново все улицы, все города и веси, все географические объекты, которые так или иначе вызывают подозрение у авторов "десталинизации". Любимое занятие наших властей с 1917 года по настоящие дни. Экономикой руководить не умеем, со строительством коммунизма тоже как-то не получается, со строительством капитализма - тем более, как строить дороги нам неведомо, как чистить канализацию не знаем, по большому счету и не догадываемся, как сбивать сосульки с крыш в партшколах нас не учили! А вот переименовать древнюю Тверь в Калинин, а потом Калинин обратно в Тверь - это пожалуйста, тут мы горазды. Переименовать Санкт-Петербург в Петроград, потом - в Ленинград, потом снова в Петербург, тут ума много не надо и все вроде при деле, все чувствуют историческую значимость своей бурной деятельности. Какие же занимательные развлечения готовят россиянам новоиспеченные "десталинизаторы"! Русские в очередной раз дадут повод смеяться над собой, если снова клюнут на эту удочку. Закройте им рот и займитесь действительно нужным делом!

Вся эта затея очень похожа на жалкие попытки пенсионера-фокусника, который, вдруг решив тряхнуть стариной, достал из саквояжа пропавший нафталином реквизит, чтобы поразить почтеннейшую публику своим мастерством. Но взрослые люди, имеющие своих внуков, не разводятся на фокусы, которые вызывали у них когда-то в детстве восторг и ликование, - ни заяц в цилиндре, ни вереница платков из кармана, ни теннисные шарики из-за щеки. Поймите, господа "десталинизаторы", как смешны эти потуги сорвать аплодисменты там, где всех уже тошнит от ваших фокусов. Тем более, что нащелкали, разорили и свели в могилу вы столько невинных людей за свое десятилетнее псевдолиберальное правление, сколько, пожалуй, и "отцу народов" не снилось за все его тридцать лет тоталитарного царствования. От того в низах и растут симпатии к нему, потому что вас они ненавидят. Вовсе не потому, что русский народ любит кнут и является природным сталинистом, как это вам ошибочно кажется. И никакой псевдодесталинизацией вам это положение не поправить. Никто вас не любит, кроме уголовного розыска, который тоже вас не любит, как говаривал Остап Сулейманович концессионеру Кисе Воробьянинову.

И последнее. Думается, вся эта постановка, столь надоевшая почтеннейшей публике России, в очередной раз заказывается не зря. Медленное, но неуклонное возрождение страны, ее постепенный и стабильный выход из глубочайшего системного кризиса и тупика, в которую она была загнана своими врагами, вызывает возмущение и страх у какой-то части людей как внутри России, так и за ее пределами. Превращение Отечества из объекта политики в субъект политики, в мощную мировую державу, в каковом состоянии России только и надлежит быть, вызывает все большие приступы ненависти к ней в ближнем зарубежье, в дальнем зарубежье, да и внутри тоже. Отсюда и попытки вновь вернуть ее в подчиненную и униженную позу.

То из Варшавы, то из Кишинева, то из Таллина, то из Бухареста, то из Риги, то из Тбилиси, то еще Бог весть из каких столиц все громче раздаются настойчивые выкрики и требования к русскому народу, выплатить им какие-то исторические долги, заплатить им по счетам, поделиться своими территориями, своими недрами и богатствами. Все эти шумные и отчаянно смелые кампании устраиваются национально озабоченными элитами бывших "республик-сестер" с постоянным мониторингом реакции очередных заокеанских обкомов, - одобряет ли высокое начальство искреннее рвение "борцов с тоталитаризмом"? Заметило ли смелость и мужество тех, кто сжигает партбилеты через день после запрета "коммунистической идеологии"? Оценит ли преданность и верность обитателей лакейской? Да и во сколько оценит? Вот этим-то людям и нужна "десталинизация" в том виде как ее понимает Рабочая группа Совета по исторической памяти.


Наша история изгажена донельзя. Все новые и новые "Краткие курсы" безапелляционно и в менторском ключе забивают сознание общества никчемной шелухой, а то и полным бредом, лишенным хоть какого-то смысла и замешанном на смердяковских комплексах. Все это не случайно. Элите нужен народ необразованных, физически здоровых и годных на тяжелый труд волов, лишенных исторического сознания, ненавидящих своих предков за их историю, да и за сам факт своего рождения в такой презираемой всеми "тоталитарной" стране. И не "десталинизаровать" собрались ее эти господа, а еще сильнее придавить к земле, забить, утопить в бесконечном и болезненном комплексе неполноценности, в ненависти к родной истории и родной стране.

Найдется ли Геракл, который сумел бы расчистить эти авгиевы конюшни нашей истории, я не знаю. Но я уверен, что свободная человеческая личность в такой атмосфере жить не может. Там выживают только навозные жуки!




"ненавидящих своих предков за их историю, да и за сам факт своего рождения в такой презираемой всеми "тоталитарной" стране."


Неоднократно встречала в Сети завывания на тему "За что ж Бог нас так всех наказал? Почему мы родились в России? Чем провинились? Но делать что, чтобы исправить ситуацию ничего не хочу. Бог наказал да и вообще...".

Недуг этот не новый, но обычно присущ был только определенной прослойке общества.
А что ж станет, если он станет воистину массовым?


Как сладостно-отчизну ненавидеть
И жадно ждать её уничтоженья!
И в разрушении отчизны видеть
Всемирного денницу возрожденья!

Еще бы автор помнил кому слово "денница" служит личным именем...

@темы: Точка зрения

---

Надо бы достать эту книгу. ИМХО, полезно будет - и как фикрайтеру по APH, и по жизни

20.04.2011 в 12:51

Пишет  Вук Задунайский:

Это надо знать

20.04.2011 в 12:42

Пишет  Мифическая личность:

В Германии вышла книга с откровениями фашистских солдат
lenta.ru/articles/2011/04/19/soldaten/

В ФРГ вышла книга "Солдаты" ("Soldaten") - документальное исследование, посвященное военнослужащим вермахта. Уникальной особенностью книги является то, что она построена на откровениях немецких солдат, которыми они делились друг с другом в лагерях для военнопленных, не подозревая, что союзники их прослушивают и фиксируют разговоры на пленку. Словом, в книгу вошла вся подноготная, все то, о чем гитлеровцы избегали писать в письмах с фронта и упоминать в мемуарах.

Как отмечает журнал Spiegel, "Солдаты" окончательно похоронили миф о незапятнанном вермахте ("Мы исполняли приказ. Жгли СС - мы воевали".) Отсюда и подзаголовок: "О том, как сражались, убивали и умирали" ("Protokollen vom Kaempfen, Toeten und Sterben"). Оказалось, что бессмысленные убийства, пытки, изнасилования, издевательства не были прерогативой зондеркомманд, а являлись обыденностью для немецкой армии. Военнопленные вермахта вспоминали о совершенных преступлениях как о чем-то само собой разумеющемся, более того, многие бравировали военными "подвигами", а уж раскаянием и угрызениями совести никто особенно и не мучился.

Как часто бывает, книга появилась благодаря сенсационной находке: немецкий историк Зенке Найтцель (Soenke Neitzel), работая в британских и американских архивах над исследованием, посвященном Битве за Атлантику, наткнулся в 2001 году на стенограмму прослушки, в которой пленный немецкий офицер-подводник с непривычной откровенностью рассказывал о своих военных буднях. В ходе дальнейших изысканий было обнаружено в общей сложности 150 тысяч страниц подобных стенограмм, которые Найтцель обработал вместе с социопсихологом Харальдом Вельцером (Harald Welzer).

За время войны в британский и американский плен попали около миллиона военнослужащих вермахта и войск СС. Из них 13 тысяч были помещены под особое наблюдение в специально оборудованных местах: сначала в лагере Трент Парк (Trent Park) севернее Лондона и в Латимер Хаус (Latimer House) в Бакингемшире, а с лета 1942 года также на территории США в форте Хант, штат Вирджиния. Камеры были напичканы жучками, кроме того, среди военнопленных были шпионы, которые при необходимости направляли разговор в нужное русло. Союзники, таким образом, пытались выведать военные секреты.

Если англичане прослушивали офицеров и высший командный состав, то в США пристальное внимание обращали на рядовых. Половину военнопленных форта Хант составляли нижние чины, даже унтер-офицеров было не больше трети, а офицеров - одна шестая часть. Англичане сформировали 17500 досье, причем почти каждое из них насчитывает более 20 листов. Еще несколько тысяч досье было заведено американцами. Стенограммы содержат откровенные свидетельства представителей всех родов войск. Большинство военнопленных были захвачены в Северной Африке и на Западном фронте, однако многие из них успели побывать и на востоке, на территории СССР, где война была существенно иной.

Если во время войны союзников интересовали военные секреты, то современного исследователя и читателя, скорее, заинтересует возможность увидеть войну изнутри, глазами обыкновенного немецкого солдата. На один из главных вопросов: как быстро нормальный человек превращается в машину для убийства, - исследование Найтцеля и Вельцера, дает, как отмечает Spiegel, неутешительный ответ: чрезвычайно быстро. Возможность осуществить неприкрытое насилие является будоражащим экспериментом, и человек подвержен этому искушению гораздо сильнее, чем может показаться. Для многих немецких солдат "период адаптации" длился всего несколько дней.

В книге приводится стенограмма беседы между пилотом люфтваффе и разведчиком. Летчик отмечает, что на второй день польской кампании ему нужно было нанести удар по вокзалу. Он промахнулся: 8 из 16 бомб легли в жилом квартале. "Я не был этому рад. Но на третий день мне уже было все равно, а на четвертый я даже испытывал удовольствие. У нас было развлечение: перед завтраком вылетать на охоту на одиноких солдат противника и снимать их парой выстрелов", - вспоминал пилот. Впрочем, по его словам, охотились и на гражданских: цепочкой заходили на колонну беженцев, стреляя из всех видов оружия: "Лошади разлетались на куски. Мне было их жаль. Людей нет. А лошадей было жаль до последнего дня".

Как отмечают исследователи, беседы, которые вели между собой военнопленные, не были разговорами по душам. Никто не говорил об экзистенциальном: жизни, смерти, страхе. Это было некое подобие светской болтовни, с подшучиванием и похвальбой. Слово "убить" фактически не употреблялось, говорили "прибить", "снять", "подстрелить". Поскольку большинство мужчин интересуется техникой, разговоры часто сводились к обсуждению вооружений, самолетов, танков, стрелкового оружия, калибров, а также к тому, как все это работает в бою, какие имеются недостатки, какие преимущества. Жертвы воспринимались опосредованно, просто как цель: корабль, поезд, велосипедист, женщина с ребенком.

Соответственно, и сопереживания жертвам не было. Более того, многие из немецких солдат, чьи разговоры прослушивали союзники, не делали различия между военными и гражданским целями. В принципе, это и неудивительно. На первом этапе войны такое разделение еще соблюдалось хотя бы на бумаге, а с нападением на Советский Союз исчезло даже из документов. При этом, по мнению Найтцеля и Вельцера, говорить о том, что вермахт полностью отказался от моральных критериев, было бы неверным. Война не отменяет моральных норм, но меняет сферу их применения. Пока солдат действует в рамках, признанных необходимыми, он считает свои действия легитимными, даже если они предполагают крайнюю жестокость.

Согласно этому принципу "отложенной морали", среди военнослужащих вермахта считалось, например, недопустимым стрелять в спускающихся на парашюте сбитых летчиков, а вот с экипажем подбитого танка разговор был короткий. Партизан расстреливали на месте, так как в войсках было распространено убеждение, что тот, кто стреляет их товарищам в спину, лучшего не заслуживает. Убийство женщин и детей все же считалось в вермахте жестокостью, что, однако, не мешало солдатам совершать эти зверства. Из разговора радиста Эберхарда Керле и пехотинца войск СС Франца Кнайпа:

Керле: "На Кавказе, когда партизаны убивали одного из наших, лейтенанту даже приказывать не приходилось: выхватываем пистолеты, и женщины, дети: всех, кого увидели - к черту".
Кнайп: "У нас партизаны напали на конвой с ранеными и всех перебили. Через полчаса их схватили. Это было под Новгородом. Бросили в большую яму, по краям со всех сторон встали наши и кончили их из автоматов и пистолетов".
Керле:. "Зря расстреляли, они должны были сдохнуть медленно".

Определение границ применения моральных принципов, как отмечают авторы книги "Солдаты", зависит не столько от индивидуальных убеждений, сколько от дисциплины, иными словами от того, рассматривает ли военное руководство те или иные действия как преступления или нет. В случае с агрессией против СССР командование вермахта определенно решило, что акты насилия в отношении советского гражданского населения не будут преследоваться и наказываться, что, разумеется, привело, к росту ожесточения с обеих сторон на Восточном фронте. Отмечается, что по сравнению с вермахтом и РККА западные союзники действовали более гуманно, хотя в ходе первой фазы операции в Нормандии пленных не брали и они.

Львиную долю в беседах военнопленных вермахта составляли "разговоры о бабах". В этой связи Зенке Найтцель и Харальд Вельцер отмечают, что война стала для подавляющего большинства немецких солдат первой возможностью выехать за границу и увидеть мир. К моменту прихода Гитлера к власти иностранные паспорта имелись лишь у 4 процентов населения Германии. Война для многих стала своего рода экзотическим путешествием, где оторванность о дома, жены и детей тесно сопрягалась с ощущением полной сексуальной свободы. Многие из военнопленных со вздохом сожаления вспоминали о своих похождениях.

Мюллер: "Какие чудесные кинотеатры и прибрежные кафе-рестораны в Таганроге! На машине я много где побывал. И кругом только женщины, которых согнали на принудительные работы".
Фауст: "Ах ты ж, черт!"
Мюллер: "Они мостили улицы. Сногсшибательные девочки. Проезжая мимо на грузовике мы хватали их, затаскивали в кузов, обрабатывали и выкидывали. Парень, ты бы слышал, как они ругались!"

Впрочем, как явствует из стенограмм, рассказы о массовых изнасилованиях вызывали осуждение, хотя и не слишком резкое. Существовали определенные границы, за которые пленные солдаты вермахта даже в доверительных беседах с товарищами старались не переступать. Рассказы о сексуальных пытках и издевательствах, жертвами которых были пойманные на оккупированных советских территориях шпионки, передавались от третьего лица: "В предыдущем офицерском лагере, где я сидел, был один тупой франкфуртец, молодой наглец-лейтенант. Так он говорил, что они..." И дальше следовало заставляющее содрогнуться описание. "И представьте себе, за столом сидели восемь немецких офицеров, и некоторые улыбались этой истории", - заключал рассказчик.

Осведомленность солдат вермахта о Холокосте, была, по всей видимости, большей, чем принято считать. В целом, разговоры об уничтожении евреев занимают не так много места от общего объема стенограмм - около 300 страниц. Одно из объяснений этому может состоять в том, что не многие военнослужащие знали об усилиях по целенаправленному решению "еврейского вопроса". Однако, как отмечает Spiegel, другое, более правдоподобное объяснение состоит в том, что уничтожение евреев было вполне обыденной практикой и не рассматривалось как что-то специально достойное обсуждения. Если речь заходила о Холокосте, то в основном о технических аспектах, связанных с уничтожением множества людей.

При этом никто из участников разговора не был изумлен услышанным и никто не ставил правдивость подобных рассказов под сомнение. "Уничтожение евреев, как можно заключить со всей убедительностью, было составной частью мировоззренческих представлений солдат вермахта, причем в гораздо большей степени, чем было принято считать ранее", - заключают исследователи. Разумеется, в вермахте были люди, которые противились происходящему. С другой стороны, как отмечают авторы "Солдат", нельзя забывать, что армия была слепком тогдашнего немецкого общества, которое молчаливо приняло и установление нацисткой диктатуры, и расовые законы, и репрессии, и концлагеря. Ожидать, что вермахт мог быть лучше остальной Германии, было бы нелогично.
Алексей Демьянов

@темы: Интересности, Хеталия

---

Люблю я это дело. Страда скромных преподавателей русской истории.

12.04.2011 в 09:35

Пишет  Вук Задунайский:

"Святослав Игоревич был сыном Ярослава Мудрого ..." - популярный ныне "Капитан Очевидность" в удивлении...

"На Волге живет народ - бурлаки ..."

"В 18 веке Россией правили немцы , например Миллер ..." (угу. Да и сейчас Миллер рулит)

"Ольга сожгла древлян в крематории..." (Сухие древляне дивно горят и потрескивают)

"ПротоКОП Аваккум..." - и вторая серия , "Протокоп возвращается"

"В Новгороде выбирали писецкого ..." - (полного...писецкого...)

"Андрей Боголюбский меняет Владимиро-Суздальское княжество ..." - "Поручик , вы носки меняете ?! - "Только на водку!" (с)

"Литва к 9 веку принемает буддизм ..."

"Мономаха назвали так в честь шапки ..."

"Иван 3 освободил Орду от русских земель!" - и ведь как изящно сказано , не придерешься Автора высказывания, ИМХО, на передовую "информационной войны" надо отправлять. Всех англосаксов на британский флаг порвет.

"Дмитрий Донской разбил шведов на Дону" - видимо, те шли к Полтаве заранее

(Внимание, фрейдистское! )
"Хрущев акцентировал свое внимание на кукурузе..."

"В 1905 году декабристы выступили за отмену крепостного права ..." (и с тех пор никто не имел права строить крепости в декабре месяце без их ведома?)

"В 19 веке Новгород получил статус центра русских земель ..." - в Петербурге и Москве удивленно почесали репу...

"Петр Первый в детстве жил в Петербурге ..."

"... после своей смерти он прожил три года ..." - некромантия в действии?!!!

Новая система экономики средних веков:
"Оброк крестьяне получали от государства и отдавали его феодалам..."

"...татарские турки забили посланца саблями..." (какая жесть, божемой... даже не зарубили)

"...Шуйский был пострижен в монархи ..." - "Опять!.." - печально подумала Боярская дума.

"Елена Клинская" - "Собирает намедни Василий 3 псарей и спрашивает - "Кто пойдет за Клинской?!"

"...Один из сыновей Романова был пострижен в монахини ..." - суров был Борис Годунов , ой суров ...

"Пруссия - это город ..." В фендоме Хеталии , похоже, это уже не шутка, а суровая правда жизни.

"Адмирал граф Апраськин ..."

"Елизавета Петровна пообещала вернуть Россию русским. ( подумав ) И Москву москвичам!"

"После Петра Третьего правители не переворачивались!"

"Период правления Анны Иоановны называн "барановщиной" ..."

"Почему наполеон напал на Россию ? - Потому что у него была армия!" (Капитан Очевидность, драссти, ваша честь...)

"Царя Алексея Михайловича звали Михаилом ..."

"В Москве 1812 года был пожар Кремля ! - Он же кирпичный ? - Тогда был деревянный !"

"Салтыков-Щедрин написал "Матренин двор" ..." - и отсидел в сталинских лагерях

"Анна Иоановна оставила на троне Берию ..." - который наверное и репрессировал Салтыкова-Щедрина ...

"Шуйский отдал шведам Карибскую область" - "Мир Русского Колумба" , не иначе ))

"Святослав воевал с пигмеями ..." - Африканский поход князя-воина , новая страничка ...

"Как Годунов стал царем ? - Он крестьянам помогал !" - вот оно , влияние зомбоящика с его пиаром ...

"Амина убили любимым учеником ..." - бойцы "Альфы" и "Вымпела" были еще суровей , чем Борис Годунов ...

"ВЧК занималась контрреволюцией и саботажем ..."

"Анна Иоанновна - дочь Петра Первого ..."

"Софья Политолог ..."

"Столицу из Петербурга в Москву перенес Петр 3 в 19 веке ..." - снова АИ , "Мир долгоживущего Петра 3"

"Знаменитый поэт 19 века - Андрей Рублев ..."

"...оккупационная партия..." - это в тему "антинародному режиму"

"У Ивана Грозного присутствовало многоженство ..." Ну да, ну да. А у жен - моногамство.

"По стране распространялся Хрущев ..." (и заплакали кузькины мамки)
"Временное правительство окончило свое существование в 1938 году ..." - снова альтернативная реальность . Интересно, что же помешало ВП продолжать существовать дальше ?

"Россия начала лексически над собой расти ..." - хм ? Это про "культурное развитие постсоветской России" , видимо про "медведов" и "приведов"

"У Наполеона кончились продукты и он послал армию в лес ..." А надо было - в сад. Всех.

"Екатерина 2 устроила бунт против себя ..." - во с жиру бесится ! И сама себя высекла? )

"При Петре Первом появилась письменность ...."

- "Ивану Грозному захотелось "Балтики" ..."

- "Крымскому хану отбили все претензии ..." ("Папа, а что такое сабля? - Че, бля? Спи, бля!)

- "Пржевальский создал лошадь ..." - биотехнологии в действии!

- "В начале 20 века В РОССИИ складывается два противоборствующих блока - Тройственный Союз и Антанта ..."

Из реферата :
- "На фронте немцы впервые ПРИНИМАЮТ отравляющий газ ..." - "Гитлер , выпей йаду!"

- "...Какие существуют виды монархии ?
- Эгоистическая !" - (много думал)

- "Октябрьская революция началась в апреле ..." - продолжение открытий в новой хронологии.

- "Парламент в России называется конституция..."

- "Монголо-татарское нашествие началось в 1941 году ..." - даже и не знаю , что сказать

- "...высокоскоростное сельское хозяйство ..." - "Вчера картошку посадили , сегодня выкопали - очень кушать хотца !"

- "Кант был древним греком ..."

- "Коллективизация в России была в 80-х ..." - говорят, им так в школе сказали...

- "Столыпин проводил экспроприации ..."

- "После свержения Александра Третьего образовался СССР ..."

- "После создания СССР образовалась монархическая система ..." - то есть Александр Третий наверное вернулся ...

- "Вече было в Мурманске ..."

- "...крепостное право отменяют в 1161 году ..." - то есть умерло, не успев родится !

- "крестьян освобождают на условии восстаний ..." - такой изгиб сознания я даже прокомментировать не могу !

- "Видный русский мыслитель - Макиавелли ..." (картина маслом: Макиавелли учавствует в создании теории "Москва - Третий Рим!)

- "...в стране действовала марксизма ..." - (Моцарт жил с Сальерой. Сальера его отравила.)

- "... в Петроградский Совет входили солдатские демократы ..."

- "Муссолини был родом из Израиля ..." (Пастернак иль сельдерей, что ни овощ, то еврей?)

- "СССР ввел войска в 1979 году в Грузию ..." - видимо именно тогда советские солдаты обидели малолетнего Мишико

"Ленин угнетал аристократию, и одобрял рабочий класс!"

"Кроме Хрущева на власть претендовал Меншиков ..." - "А надоело мне чето лежать в этом Березове , пойду чтоль, разомнусь!" - подумал Александр Данилыч.

"Что было после Октября 1917? - "Был Февраль 1917 !" - СЕНСАЦИЯ , новое слово в хронологии!

- "Власти должны подчинятся друг другу, но централизованно!" - кто не понял , это о разделении властей ...

- "Олигархическая теория происхождения государства ..." - много думал .

- "Где мало народу - там авторитаризм, где много - демократия ..."

- "Холодная война называется так потому , что было применено ядерное оружие ..." - да ладно! При взрыве ядрен-батона наоборот, теплее становится

- "Сталин доверял Троцкому, поэтому выслал его из страны ..." (а потом тааак по нему скучал..)

- "В антигитлеровскую коалицию входили Англия и Великобритания ..." - ну да, два мощных островных государства !

- "При Николае Первом построили железную дорогу из Петербурга в Царьград ..." - свершилась вековая мечта Российской монархии !

- "Княгиня Ольга привязала к голубям подожженую коноплю ..." - гриль на ножке, чо. А глююююки...!

- "К южным славянам относятся шведы ( южнее некуда ! - И.М. ) ... и турки !"

Вопрос на засыпку !
- "Почему сын Юрия Долгорукого Андрей Боголюбский сменил фамилию ?!"

- "В чем заключалась реформа язычества? - В крещении Руси !" - действительно , а вы думали !

- "Владимир Мономах написал Ветхий Завет!" - ага, и Тору тоже.

- "Карл 12 заключил союз с гремлином Мазепой ..." - фентези рядом с нами!

- "Сибирь присоединил к России Колчак!" - вот что зомбоящик с детьми делает ...

- "...Воевода Мария Мнишек ..." - польские амазонки, ага

- "Алиса Гессенская приехала из Германии и подросла..."

- "Что за праздник 4 ноября? - День объединения всего!"

Другая версия .
- "4 ноября - день нородного единства с Медведевым !"

- "Рядом со славянами жил народ - болты!"

- "Битва Петра Первого со шведами была где? - Эм , город на "Н" ... Нижний Тагил ?!"

- "Николай Второй был серьезная личность , но мягкотелый..."

"Пруссия вошла в Священный союз, чтобы бороться с Германией ..."

"Крымская война была в 10 веке с татарами ." Знание , что в Крыму живут татары , уже не может не радовать .

"В Афинах была абсолютная демократия !"

"Кто пришел к власти после Великой Октябрьской Социалистической Революции ? - ( студентка , с сомнением ) - Ну не Ленин же ..."

"Екатерина Вторая остыла к Австралии ..." Вот так и не удалось нам построить Галактическую Империю ...

"Что такое фураж ? - Это часть фуражки !"

"Александра Второго убил Гаврила Принцип" - новая альтернативка с долгоживущим Александром , захватившим и присоединившим Балканы , видимо

"У Александра Третьего начался промышленный подъем ..." - "Виагра"-то, оказывается, тоже отечественное изобретение
"Кавказский фронт ( ПМВ ) проходил в Польше ..."

"Горбачев был генеральным секретарем - Чего ? - Профкома !"

"Первое государство в мире возникло во 2 веке н.э. на Руси" Превед фантасту Петухову и его посконной петухне...

"Иван Грозный воевал с Казанской Астраханью" - Маруся от щастья слезы льет!

"СССР перешел к собирательству ..." А так же охоте и рыболовству.
(с)magomed88



Спасибо Сенси за наводку

@темы: Интересности, История, Позитив

---

"Кривое зеркало" И.Солоневич

О "доброй службе", которую вольно или невольно сослужила России "великая русская" литература.



Немец Оскар Шпенглер, автор знаменитой «Гибели Европы», писал: «Примитивный московский царизм - единственная форма правления, еще и сейчас естественная для русского … нация, назначение которой - еще в течение ряда поколений жить вне истории… В царской России не было буржуазии, не было государства вообще… вовсе не было городов. Москва не имела собственной души» («Унтерганг дес Абендсландес», 2, стр. 232).

Оскар Шпенглер не принадлежит к числу самых глупых властителей дум Германии - есть значительно глупее. И эту цитату нельзя целиком взваливать на плечи пророка гибели Европы: он все это списал из русской литературы. У нас прошел как-то мало замеченным тот факт, что вся немецкая концепция завоевания востока была целиком списана из произведений русских властителей дум.

Основные мысли партайгеносса Альфреда Розенберга почти буквально списаны с партийного товарища Максима Горького. Достоевский был обсосан до косточки. Золотые россыпи толстовского непротивленчества были разработаны до последней песчинки.




А потом - получилась - форменная ерунда.

«Унылые тараканьи странствования, которые мы называем русской историей» (формулировка М. Горького) каким-то непонятным образом пока что кончились в Берлине и на Эльбе. «Любовь к страданию», открытая в русской душе Достоевским, как-то не смогла ужиться с режимом оккупационных Шпенглеров. Каратаевы взялись за дубье и Обломовы прошли тысячи две верст на восток и потом почти три тысячи верст на запад. И «нация, назначение которой еще в течение ряда поколений жить вне истории сейчас делает даже и немецкую историю. Делает очень плохо, но все-таки делает.

Наша великая русская литература - за немногими исключениями - спровоцировала нас на революцию.

Она же спровоцировала немцев на завоевание,

В самом деле: почему же нет?

«Тараканьи странствования», «бродячая монгольская кровь» (тоже горьковская формулировка), любовь к страданию, отсутствие государственной идеи, Обломовы и Каратаевы - пустое место. Природа же, как известно, не терпит пустоты. Немцы и поперли: на пустое место, указанное им русской общественной мыслью. Как и русские - в революционный рай, им тою же мыслью предуказанный.


Я думаю, - точнее, я надеюсь, - что мы, русские, от философии излечились навсегда. Немцы, я боюсь, не смогут излечиться никогда. О своих безнадежных спорах с немецкой профессурой в Берлине 1938-39 года я рассказываю в другом месте. Здесь же я хочу установить только один факт: немцы знал и русскую литературу и немцы сделали из нее правильные выводы. Логически и политически неизбежные выводы. Если «с давних пор привыкли верить мы, что нам без немцев нет спасенья» , если кроме лишних и босых людей, на востоке нет действительно ничего - то нужно же, наконец, этот восток как-то привести и порядок. Почти по Петру: «добрый анштальт завести».

Анштальт кончился плохо.

И - самое удивительное - не в первый ведь раз!

Немецкая профессура - папа и мама всей остальной профессуры в мире, в самой яркой степени отражает основную гегелевскую точку зрения: «тем хуже для фактов». Я перечислял факты. Против каждого факта каждый профессор выдвигал цитату, - вот вроде горьковской. Цитата была правильна, не оспоримая и точна. Она не стоила ни копейки. Но она была «научной».

Так в умах всей Германии, а вместе с ней, вероятно, и во всем остальном мире, русская литературная продукция создала заведомо облыжный образ России - и этот образ спровоцировал Германию на войну. Русская литературная продукция была художественным, но почти сплошным враньем. Сейчас в этом не может быть никаких со мнений. Советская комендатура на престоле немецкого «мирового духа», русская чрезвычайка на кафедре русского богоискательства, волжские немцы и крымские татары, высланные на север Сибири из бывшей «царской тюрьмы народов», «пролетарии всех стран», вырезывающие друг друга - пока что ДО предпоследнего, - все это ведь факты.

Вопрос заключается в том: какими именно новыми цитатами будет прикрыта бесстыдная нагота этих бесспорных фактов?

Русскую «душу» никто не изучал по ее конкретным поступкам, делам и деяниям. Ее изучали «по образам русской литературы».

Если из этой литературы отбросить такую - совершенно уже вопиющую ерунду, как горьковские «тараканьи странствования», то остается все-таки, действительно, великая русская литература - литература Пушкина, Толстого, Достоевского, Тургенева, Чехова и, если уж хотите, то даже и Зощенки. Что-то ведь «отображал» и Зощенко. Вопрос только: что именно отображали все они - от Пушкина до Зощенко?

Онегины, Маниловы, Обломовы, Безуховы и прочие птенцы прочих дворянских гнезд, - говоря чисто социологически. - были бездельниками и больше ничем. И, - говоря чисто прозаически, - бесились с жиру. Онегин от безделья ухлопал своего друга, Рудин от того же безделья готов был ухлопать полмира. Безухов и Манилов мечтали о всяких хороших вещах. Их внуки - Базаров и Верховенский - о менее хороших вещах. Но, тоже о воображаемых вещах. Потом пришло новое поколение: Чехов, Горький, Андреев. Они, вообще говоря, «боролись с мещанством», - тоже чисто воображаемым - ибо, если уж где в мире и было «мещанство», то меньше всего в России, где и «третьего-то сословия» почти не существовало и где «мелко-буржуазная психология» была выражена менее ярко, чем где бы то ни было в мире. Все это вместе взятое было окрашено в цвета преклонения перед Европой, перед, «страной святых чудес» - где, как это практически, на голом опыте собственной шкуры установила русская эмиграция, - не было никаких ни святых, ни чудес.

Была одна сплошная сберкасса, которая, однако, сберегла мало.

В соответствии с преклонением перед чудотворными святынями Европы трактовалась и греховодная российская жизнь. С фактическим положением вещей русская литература не стеснялась никак. Даже и Достоевский, который судорожно и болезненно старался показать, что и нас не следует «за псы держати», что и мы люди, - и тот каким-то странным образом проворонил факт существования тысячелетней империи, жертвы, во имя ее понесенные в течение одиннадцати веков и результаты, в течение тех же веков достигнутые. Достоевский рисует людей , каких я лично никогда в своей жизни не видал - и не слыхал, чтобы кто-нибудь видал, а Зощенко рисует советский быт, какого в реальности никогда не существовало. В первые годы советско-германской войны - немцы старательно переводили и издавали Зощенко: вот вам, посмотрите, какие наследники родились у лишних и босых людей!

Я, как читателям, вероятно известно, никак не принадлежу к числу энтузиастов советского строительства. Но то, что пишет Зощенко, есть не сатира, не карикатура и даже не совсем анекдот: это просто издевательство. Так, с другой стороны, - издевательством был и Саша Черный. Саша Черный живописал никогда не существовавшую царскую Россию, как Зощенко - никогда не существовавшую советскую. Саша Черный писал: …Читали, - как сын полицмейстера ездил по городу, Таскал почтеннейших граждан за бороду, От нечего делать нагайкой их сек - - Один - пятьдесят человек? Никто этого не «читал». Но все думали что, вероятно, где-то об этом было написано: не выдумал же Саша Черный?

Эти стишки, переправленные за границу, создавали впечатление о быте, где такие вещи, может быть, и не случаются каждый день, но все-таки случаются: вот, катается сын полицмейстера по городу и таскает почтеннейших граждан за бороду. А граждане «плакали, плакали, написали письма в редакцию - и обвинили реакцию…» -

Абсолютная чушь. Неприкосновенность физиономии была в царской России охранена вероятно, больше, чем где бы то ни было во всем остальном мире: телесных наказаний у нас не было, а в Англии они были по закону , в Германии - и по закону и по обычаю. В царской полиции действительно, били - так били и бьют во всех полициях мира - вспомните «Лунные скитания» Джека Лондона и «Джимми Хиггинс» Элтона Синклера. Точно также и в советских концлагерях в мое время, по крайней мере, с заключенными и даже с обреченными обращались вежливее, чем не только в Дахау, но и в лагерях Ди-Пи.

Но всякая чушь, которая подвергалась, так сказать, художественному запечатлению - попадала в архив цитат, в арсенал политических представлений - и вот попер бедный наш Фриц завоевывать зощенковских наследников, чеховских лишних людей.

И напоролся на русских, никакой литературой в мире не предусмотренных вовсе.

Я видел этого Фрица за все годы войны. Я должен отдать справедливость этому Фрицу: он был не столько обижен, сколько изумлен: позвольте, как же это так, так о чем же нам сто лет подряд писали и говорили, так как же так вышло, так где же эти босые и лишние люди?

Фриц был очень изумлен.

Но в свое время провравшаяся профессура накидывается на Фрица с сотни других сторон и начинает врать ему так, как не врала, может быть, еще никогда в ее славной научной карьере.

***

Дело, в частности заключается в том, что всякая литература, в особенности большая литература, всегда является кривым зеркалом жизни.

Ее интересует конфликт и только конфликт.

Л. Толстой так начал свою «Анну Каренину»: «Все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастная семья несчастлива по-своему». Если конфликта нет - то литературе, собственно, не о чем и рассказывать. Тогда получаются то ли старосветские помещики, к которым с такой иронией относится Гоголь, то ли «Герман и Доротея», которых так снисходительно замалчивают любители Гете. Аристократический стиль трагедии, где «личность» вступает в роковой конфликт с «роком», или плебейский стиль юмористики, - где конфликт вырождается в нелепость, в чепуху, в сапоги всмятку, или буржуазная драма. где личность борется с «социальными условиями», со «средой», - все это занимается поисками конфликта в первую голову. Большая литература есть всегда литература обличительная.

Именно поэтому благонамеренной литературы нет и быть не может. Тоталитарные режимы не имеют обличения - не имеют литературы. «Обличение» обличает всякие неувязки жизни - их есть всегда достаточное количество. Но творчество жизни также всегда проходит мимо литературы.

Счастливая семья, занимающаяся творчеством новых поколений - о чем тут писать?

Толстой попробовал, но кроме пеленок Наташи Ростовой-Безуховой и пуговичек Долли - даже и у него ничего не получилось. Или - получилось что-то скучное. Критика разводит руками: зачем нужны были эти пеленки?

Русская литература - это почти единственное, что Запад более или менее знал о России и поэтому судил о русском человеке по русской литературе. Англию мир знал лучше. И поэтому даже и не пытался объяснить судьбы Великобританской Империи то ли байроновским пессимизмом, то ли гамлетовской нерешительностью - Байрон - Байроном, Гамлет - Гамлетом, а Великобританская Империя - она сама по себе независимо от Байронов и Гамлетов.

С нами случилось иначе.

Петровская реформа разделила Русь на две части: первая - дворянство и вторая - все остальное. Вся эта книга, по существу посвящена вопросу этого раздвоения и поэтому здесь я коснусь его только мельком. Укрепив свой правящий центр в далеком нерусском Петербурге, устранив на сто лет русскую монархию, превратив себя - в шляхту, а крестьянство - в быдло, согнув в бараний рог духовенство, купечество и посадских людей, - дворянство оказалось в некоем не очень блистательном одиночестве. Общий язык со страной был потерян - и в переносном и в самом прямом смысле этого слова: дворянство стало говорить по - французски и русский язык, по Тургеневу «великий, свободный и могучий», остался языком плебса, черни, «подлых людей» по терминологии того времени.

Одиночество не было ни блестящим, ни длительным. С одной стороны - мужик резал, с другой стороны и совесть все-таки заедала, с третьей - грозила монархия. И как ни глубока была измена русскому народу - русское дворянство все-таки оставалось русским - и его психологический склад не был все-таки изуродован до конца: та совестливость, которая свойственна русскому народу вообще - оставалась и в дворянстве. Отсюда тип «кающегося дворянина». Это покаяние не было только предчувствием гибели - польскому шляхтичу тоже было что предчувствовать, однако, ни покаяниями, ни хождением в народ он не занимался никогда. Не каялись также ни прусский юнкер, ни французский виконт. Это было явлением чисто морального порядка, явлением чисто национальным: ни в какой иной стране мира кающихся дворян не существовало. Сейчас, после революции, мы можем сказать, что это дворянство каялось не совсем по настоящему адресу и что именно из него выросли наши дворянские революционеры - начиная от Новикова и кончая Лениным.

Но в прошлом столетии этого было еще не видно. Русская дворянская литература родилась в век нашего национального раздвоения. Она, говоря грубо, началась Карамзиным и кончилась Буниным. Пропасть между пописывающим барином и попахивающим мужиком оказалась непереходимой: общий язык был потерян и найти его не удалось. Барин мог каяться и мог не каяться. Мог «ходить в народ» и мог кататься на «теплые воды» - от этого не менялось уже ничто. Граф Лев Толстой мог гримироваться под мужичка и щеголять босыми своими ногами - но ничего, кроме дешевой театральщины из этого получиться не могло: мужик Толстому все равно не верил: блажит барин, с жиру бесится. Не чувствовать этого Толстой, конечно, не мог. Горький в своих воспоминаниях о Толстом описывает свой спор с великим писателем земли русской: великий писатель утверждал, что мужик в реальности никогда не говорит так, как он говорит у Горького: его, де, речь туманна, запутанна и пересыпана всякими тово да так. Горький, боготворивший Толстого, - не вполне, впрочем, искренне, - никак не мог простить фальши в толстовском утверждении: «я-то мужика знаю - сам мужик». Толстовское утверждение было так же фальшиво, как были фальшивы и толстовские босые ноги. Мужик же говорит в разных случаях по-разному, разговаривая с барином, которого он веками привык считать наследственным врагом - мужик естественно будет мычать: зачем ему высказывать свои мысли? Отсюда и возник псевдо-народный толстовский язык. Но вне общения с барином - речь русского мужика на редкость сочна, образна, выразительна и ярка.

Этой речи Толстой слыхать не мог. Он, вечный Нехлюдов, все пытался как-то благотворить мужику барскими копейками - за счет рублей у того же мужика награбленных. Ничего, кроме взаимных недоразумений получиться не могло. Толстой - самый характерный из русских дворянских писателей. И вы видите: как только он выходит из пределов своей родной, привычной дворянской семьи, все у него получает пасквильный оттенок: купцы и врачи, адвокаты и судьи, промышленники и мастеровые - все это дано в какой-то брезгливой карикатуре. Даже и дворяне, изменившие единственно приличествующему дворянскому образу жизни - поместью и войне - оказываются никому ненужными идиотиками (Кознышев). Толстой мог рисовать усадьбу - она была дворянской усадьбой, мог рисовать войну - она была дворянским делом - но вне этого круга получалась или карикатура вроде Каренина или ерунда вроде Каратаева.

Каратаевых на Руси, само собою разумеется, не было. Это только мягкая подушка, на которой спокойно могла бы заснуть дворянская совесть. Этакая Божья коровка, которую так уютно можно доить. Но доить - надолго не удалось. Вокруг… яснополянских дворянских гнезд подымалась новая непонятная, враждебная, страшная жизнь: Колупаевы, Разуваевы стали строить железные дороги. Каратаевы стали по клочкам обрывать дворянское землевладение, Халтюпкины стали строить школы. И Стива Облонский идет на поклон к «жиду-концессионеру»: он, Рюрикович, - все пропил и все проел, но работать он, извините, и не желает и не может. Куда же деваться ему, Рюриковичу? На этот вопрос дал ответ последний дворянский писатель России: Иван Бунин: Что ж? Камин затоплю, стану пить. Хорошо бы собаку купить. Но не удались ни камин, ни собака: пришлось бежать.

И бунинские «Окаянные дни», вышедшие уже в эмиграции, полны поистине лютой злобы - злобы против русского народа вообще.

От литературных упражнений Ивана Бунина не отстают публицистические упражнения Александра Салтыкова - вероятно, потомка того Салтыкова, который столь доблестно проявил себя в семибоярщине и посоветовал полякам сжечь Москву. У Салтыкова все ясно до полной оголенности, никаких фиговых листочков.

Российское государство, вопреки русскому народу и преодолевая его азиатское сопротивление, построили немцы, шведы, поляки, латыши и прочие. Сам он - государственного смысла совершенно лишен. Придите, кто угодно - только верните мне, Александру Салтыкову, поместья мои - ибо мне без них - крышка.

***

Психология русского народа была подана всему читающему миру сквозь призму дворянской литературы и дворянского мироощущения.

Дворянин нераскаянный - вроде Бунина, и дворянин кающийся - вроде Бакунина, Лаврова и прочих, все они одинаково были чужды народу.

Нераскаянные - искали на западе злачных мест, кающиеся искали там же злачных идей. Нераскаянные говорили об азиатской русской массе - кающиеся об азиатской русской монархии, некоторые (Чаадаев) об азиатской русской государственности вообще. Но все они не хотели, не могли, боялись понять и русскую историю и русский дух.

Лев Толстой доходит до полной, - конечно, кажущейся - беспомощности, когда он устами Кознышева или Свияжского никак не может объяснить бедняге Левину - так зачем же, собственно, нужны народу грамота, школы, больницы, земство. Дворянству они не нужны - и Левин формулирует это с поистине завидной наивностью.

Но зачем они нужны народу? И нужен ли народу сам Левин? До этого даже Толстой договориться не посмел: это значило бы поставить крест над яснополянскими гнездами - такими родными, привычными и уютными. Что делать? Все люди - человеки. Пушкин точно так же не смог отказаться от крепостного права, как и Костюшко, требовавший в своем знаменитом универсале немедленного освобождения польских крестьян - для их борьбы с Россией, - своих крестьян так и не освободивший…

Толстой сам признавался, что ему дорог и понятен только мир русской аристократии. Но он не договорил: все, что выходило из пределов этого мира - было ему и ли неинтересно, или отвратительно. Отвращение к сегодняшнему дню - в дни оскудения, гибели этой аристократии, - больше, чем что бы то ни было другое - толкнуло Толстого в его скудную философию отречения.

Но трагедию надлома переживал не один Толстой - по-разному ее переживала вся русская литература. И вся она, вместе взятая, дала миру изысканно кривое зеркало русской души.

Грибоедов писал свое «Горе от ума» сейчас же после 1812 года. Миру и России он показал полковника Скалозуба, который «слова умного не выговорил с роду» - других типов из русской армии Грибоедов не нашел. А ведь он был почти современником Суворовых, Румянцевых и Потемкиных и совсем уж современником Кутузовых, Раевских и Ермоловых. Но со всех театральных подмостков России скалит свои зубы грибоедовский полковник - «золотой мешок и метит в генералы».

А где же русская армия?

Что - Скалозубы ликвидировали Наполеона и завоевали Кавказ?

Или чеховские «лишние люди» строили Великий Сибирский путь?

Или горьковские босяки - русскую промышленность?

Или толстовский Каратаев крестьянскую кооперацию?

Или, наконец, «мягкотелая» и «безвольная» русская интеллигенция - русскую социалистическую революцию?

Литература есть всегда кривое зеркало жизни.

Но в русском примере эта кривизна переходит у же в какое-то четвертое измерение. Из русской реальности наша литература не отразила почти ничего. Отразила ли она идеалы русского народа? Или явилась результатом разброда нашего национального сознания? Или, сверх всего этого, Толстой выразил свою тоску по умиравшим дворянским гнездам, Достоевский - свою эпилепсию, Чехов - свою чахотку и Горький - свою злобную и безграничную жажду денег, которую он смог кое-как удовлетворить только на самом склоне своей жизни, да и то за счет совзнаков?

Я не берусь ответить на этот вопрос.

Но во всяком случае - русская литература отразила много слабостей России и не отразила ни одной из ее сильных сторон.

Да и слабости-то были выдуманные.

И когда страшные , годы военных и революционных испытаний смыли с поверхности народной жизни накипь литературного словоблудия, то из-под художественной бутафории Маниловых и Обломовых, Каратаевых и Безуховых, Гамлетов Щигровского уезда и москвичей в гарольдовом плаще, лишних людей и босяков - откуда-то возникли совершенно непредусмотренные литературой люди железной воли.

Откуда они взялись?

Неужели их раньше и вовсе не было?

Неужели сверхчеловеческое упорство обоих лагерей нашей гражданской войны, и белого и красного, родилось только 25 октября 1917 года? И никакого железа в русском народном характере не смог раньше обнаружить самый тщательный литературный анализ? Мимо настоящей русской жизни русская литература прошла совсем стороной.

Ни нашего государственного строительства, ни нашей военной мощи, ни наших организационных талантов, ни наших беспримерных в истории человечества воли, настойчивости и упорства - ничего этого наша литература не заметила вовсе.

По всему миру - да и по нашему собственному созданию - тоже получила хождение этакая уродистая карикатура, отражавшая то надвигающуюся дворянскую беспризорность, то чахотку или эпилепсию писателя, то какие-то поднебесные замыслы, с русской жизнью ничего общего не имевшие. И эта карикатура, пройдя по всем иностранным рынкам, создала уродливое представление о России, психологически решившее начало Второй мировой войны, а, может быть, и Первой.

Во Вторую мировую войну, еще больше, чем в Первую, - цели Германии лежали на востоке: германский меч должен завоевать земли для германского плуга. Это было, так сказать, пожелание. В какой именно степени реальные возможности Германии соответствовали ее политическим пожеланиям? Или - иначе, - в какой степени Россия - в данном случае советская, являлась «колоссом на глиняных ногах», для ликвидации которого достаточно одного штыкового толчка?

От ответа на этот вопрос зависели мир или война.

Ибо, если Россия - хотя бы и советская - стоит не совсем на глиняных ногах, если война станет затяжной, то германо-советское военное столкновение неизбежно перерастет в войну мирового масштаба: в Германию, увязшую на востоке, обязательно вцепятся ее враги с запада.

Так стоял вопрос до сентября 1939-го года.

К июню 1941 года он обострился до крайности. Идя к власти, Гитлер указывал на крупнейшую ошибку вильгельмовской Германии - на недопустимую и самоубийственную роскошь войны на два фронта.

В 1941-ом году один фронт уже был: английский. Была ли Россия «фронтом» вообще? Или германо-советская война будет только увеселительной военной прогулкой, которая закончится намного раньше, чем Англия и САСШ успеют закончить организацию своих армий? От ответа на этот вопрос зависела не только война на востоке, но и война вообще.

Я опускаю политические подробности Второй мировой войны и беру только самое существенное: война не была бы самоубийством только и исключительно в том случае, если бы информация германских - также и прочих других экспертов по русским делам оказалась правильною: колосс, который раньше стоял на глиняных ногах, - сейчас стоит совсем уж на соломинках.

Отбросим в сторону всякие моральные соображения и попробуем оценить германскую экспертизу только по ее техническим возможностям.

По результатам - история оценила и без нас.

Основной фон всей иностранной информации о России дала русская литература: вот вам, пожалуйста. Обломовы и Маниловы, лишние люди, бедные люди, идиоты и босяки. «Война и Мир» была исключением, но она написана о делах давно минувших дней - о дворянстве, которое революцией истреблено. На этом общем фоне расписывала свои отдельные узоры и эмиграция: раньше довоенная революционная, потом послевоенная контрреволюционная.

Врали обе.

Довоенная оболгала русскую монархию, послевоенная оболгала русский народ.

Довоенная болтала об азиатском деспотизме, воспитавшем рабские пороки народа, послевоенная о народной азиатчине, разорившей дворянские гнезда, единственные очаги европейской культуры на безбрежности печенежских пустынь.

Германия кроме того, имела и специалистов третьей разновидности: балтийских немцев , которые ненавидели Россию за русификацию Прибалтики, монархию - за разгром дворянских привилегий, православие . - за его роль морального барьера против западных влияний и большевизм - само собою разумеется за что.

Таким образом, в представлении иностранцев о России создалась довольно стройная картина. Она была обоснована документально - ссылками на русские же «авторитеты».

Она была выдержана логически: из этих ссылок были сделаны совершенно логические выводы.

В частности, в немецком представлении Россия была «колоссом на глиняных ногах», который в свое время кое-как поддержали немцы - как государственно одаренная раса. Образ этого колосса, кроме того совершенно соответствовал и немецким вожделениям. Таким образом «сущее» и «желаемое» сливалось вполне гармонически, - до горького опыта Второй мировой войны.

Потом пришло некоторое разочарование и немецкая послевоенная пресса с некоторым удивлением отмечает тот странный факт, что литература, по крайней мере художественная, вовсе не обязательно отражает в себе национальную психологию. Не слишком полно отражает ее и историческая литература, отражающая - по Випперу, не столько историческую реальность прошлого, сколько политические нужды настоящего.

Строится миф .

Миф облекается в бумажные одеяния из цитат.

Миф манит.

Потом он сталкивается с реальностью, - и от мифа остаются только клочки бумаги - густо пропитанные кровью. Настоящая реальность таинственной русской души - ее доминанта - заключается в государственном инстинкте русского народа - или, что почти одно и то же, в его инстинкте общежития.




По теме: «Альфред Розенберг о России» (из «Миф XX века»)

Розенберг, Альфред, немецкий государственный и политический деятель, один из наиболее влиятельных членов и идеолог Национал-социалистической немецкой рабочей партии (НСДАП), рейхсминистр восточных оккупированных территорий (т.е не без его опеки на оккупированных территориях от хорошей жизни белорусы на веки веков прославились своими партизанами, а украинцы, таившие обиду за "раскулачивание", прониклись любовью к советской власти). Приговором Нюрнбергского трибунала объявлен одним из главных военных преступников.Повешен.

Человек образованный, родился в Таллине, высшее образование получал в Москве. Так как же он изучал русский народ и на основании чего:



…На Востоке немецкая культура была окружена бурными потоками. Когда-то Россию основали викинги и придали жизни государственные формы, позволяющие развиваться культуре. Роль вымирающей крови викингов взяли на себя немецкие ганзейские города, выходцы с с Запада.

Однако под несущим цивилизацию верхним слоем в России постоянно дремало стремление к безграничному расширению, неугомонная воля к уничтожению всех форм жизни, которые воспринимались как преграды. Смешанная с монгольской кровь вскипала при всех потрясениях русской жизни, даже будучи сильно разбавленной, и увлекала людей на поступки, которые отдельному человеку кажутся непонятными. Такие внезапные и резкие изменения нравственных и общественных моментов, которые постоянно повторяются в русской жизни и в русской литературе (от Чаадаева до Достоевского и Горького), являются признаками того, что враждебные потоки крови сражаются между собой и что эта борьба закончится не раньше, чем сила одной крови победит другую.

Большевизм означает возмущение потомков монголов против нордических форм культуры, является стремлением к степи, является ненавистью кочевников против корней личности, означает попытку вообще отбросить Европу. Одаренная многими поэтическими талантами восточно-балтийская раса оказывается - при проникновении потомков монголов - податливой глиной в руках нордических вождей или же еврейских или монгольских тиранов. Она поет и танцует, а также убивает и неистовствует; она преданная, но при стирании расшатанных форм безудержно склонна к предательству, пока ее не загонят в новые формы, даже если они имеют деспотический характер.

Христианско-церковное смирение и масонская гуманность были двумя формами, под которыми проповедовалась идея любви в качестве высшей ценности человеческих групп, управляемых из некоторого авторитетного центра. К концу XIX века идея любви вступила в третью фазу, которую нам подарил большевизм - в русском учении о страдании и сострадании, символом которого являются «люди Достоевского».

Достоевский в своем «Дневнике» совершенно открыто высказывается о том, что существует «абсолютно исконная потребность» русского человека в страдании во всем, даже в радости. На основании этих идей действуют и живут его персонажи; в страдании поэтому заключается и сущность русской нравственности. Народ знает, что преступник действует греховно, но воспринимает преступников как несчастных. «Эта идея - чисто русская».

Достоевский – это увеличительное стекло русской души: через его личность можно понять всю Россию в её трудном для объяснения многообразии. Он заметил, что идея страдания тесно связана с тенденцией к потере индивидуальности и к раболепию. Русский самоубийца, например, не имеет ни тени подозрения, что убиваемое «я» бессмертно. И при этом он совсем не атеист.

Достоевский отмечает, что в России нет ни одного человека, который бы не лгал. Могут лгать честнейшие люди. Во-первых, потому, что правда кажется русскому слишком скучной; а во-вторых, «потому что мы все стыдимся самих себя, и каждый старается представить себя чем-то другим, чем он есть на самом деле».

Оборотная сторона русской покорности - безграничное самомнение. «Он (русский), может быть, совсем ничего не понимает в вопросах, которые он взялся решать, но он этого не стыдится, и совесть его спокойна. Это отсутствие совести свидетельствует о таком равнодушии по отношению к самокритике, о таком неуважении к себе самому, что впадаешь в отчаяние и теряешь надежду на нечто самостоятельное и спасительное для нации».

Несколько русских едут на поезде вместе с великим химиком Либихом, которого не знают. Один из них, ничего не понимая в химии, начинает разговаривать с Либихом на эту тему. Он говорит красиво и долго до своей станции, затем берет свои вещи и, гордый и величественный, покидает купе. Остальные русские тоже ни на момент не сомневаются в том, что в споре победил невежа.

Самоунижение, сопряженное с непомерным самомнением, Достоевский соотносит с 200-летним отвыканием от самостоятельности и с 200-летним оплевыванием русского лика, которое привело русскую душу к катастрофической покорности. Мы выскажем сегодня другое суждение: это нечто нездоровое, больное, чуждое, что перечеркивает постоянно все стремление к возвышенному. Психологизм является следствием не сильной души, а полной противоположностью этому, знаком уродства души.

Как раненый постоянно ощупывает свою рану, так и душевноущербный исследует свое внутреннее состояние.

В русской идее страдания и покорности заключается самое сильное напряжение между ценностями любви и чести. Во всей Западной Европе честь и идея свободы всегда пробивались, несмотря на костры инквизиции. У «русского человека», который к наступлению XX века стал почти евангелистом, честь как формирующая сила вообще не выступала. Митя Карамазов, который своего отца бил ногами, чтобы потом смириться, вряд ли был знаком с этим понятием. То же можно сказать о размышляющем Иване и старце Зосиме (один из прекраснейших образов русской литературы), не говоря уже о старшем Карамазове.

Рогожин отличается необузданной страстностью, европейского центра у него нет. Смердяков является сосредоточием всего рабского, без всякого стремления к духовным вершинам. К ним примыкают все те жестикулирующие студенты и больные революционеры, которые ночи напролет ведут долгие разговоры и споры, не зная в конечном итоге, о чем они вообще спорили. Это признаки испорченной крови, отравленной души.

Когда Тургенев искал для героя романа образец силы и прямоты, он, не найдя такового среди русских, выбрал болгарина - Инсарова. Русская литература подтверждает горькое признание Чаадаева о том, что Россия не относится ни к Западу, ни к Востоку, что она не имеет твердых органичных традиций. Русский - единственный в мире, кто не внес ни одной идеи в копилку человечества, и всё, что он получил от прогресса, было им искажено. Русский хоть и движется, но по кривой линии, которая не ведет к цели, и он подобен маленькому ребенку, который не умеет думать правильно.

Из мучительного стремления подарить миру нечто самостоятельное возникло «всеобъемлющее человеколюбие» Достоевского, которое, видимо, означает то же самое, что и русская культура. Россия для него - это страна, которая сохранила в своей груди истинный образ Христа, чтобы однажды, когда народы Запада собьются с пути, вывести их на новую спасительную дорогу. Страдающее, терпеливое человеколюбие является залогом грядущего «слова» России.

Эта отчаянная попытка Достоевского сродни поведению русского в случае с Либихом, когда сломанная покалеченная душа берет на себя смелость наставлять мир на путь истинный.

Достоевский имел успех у всех европейцев, которые находились в состоянии усталой расслабленности, у всех полукровок духовности большого города - и без учета его антисемитского мировоззрения - у еврейского мира писателей, которые в пустом пацифизме Толстого увидели еще одно благоприятное средство для разложения Запада. «Человечным» начали считать всё больное, сломленное, загнивающее. Униженные и преследуемые стали «героями», эпилептики - объектами истового человеколюбия и такими же неприкасаемыми, как юродивые обленившиеся нищие Средневековья или Симон Столпник. При этом человечность в германском понимании превратилась в свою противоположность.

Человечным для жителя Запада является герой Ахиллес или ищущий Фауст; человечной является сила неутомимого Леонардо; человечной является борьба Рихарда Вагнера и Фридриха Ницше. От русского понимания больных и преступников в роли несчастных, дряхлого и гнилого как символов «человеколюбия», - необходимо отделаться навсегда.

Даже индиец, к которому напрасно апеллируют многие русские, принимает свою судьбу как вину своей прошлой жизни. Как бы ни толковали учение о переселении душ, оно аристократично и было порождено храбрым сердцем. Причитания же по поводу «власти тьмы» - это беспомощный лепет отравленной крови. Эта испорченная кровь создала себе в качестве высшей ценности стремление к страданию, покорность, «любовь ко всем людям» и стала враждебной природе. Подобной «любовью» когда-то побеждал Рим, пока Европа отчасти не стряхнула с себя аскетичный египетско-африканский мазохизм.

Не лишенная естества «любовь», не непостижимая «община добрых и верующих», не «человеколюбие» с испорченной кровью издавна творчески воздействовали на культуру и искусство. В Элладе - плодовитый Эрос и расовая красота, в Германии - честь и расовая динамика.

Очевидно святое великое желание Достоевского вести борьбу с погибельными силами. Восхваляя русского человека как путеводную звезду будущей Европы, он тем не менее видит, что Россия предалась бесам. Он уже знает, кто возьмет верх в игре сил: «безработные адвокаты и наглые евреи». Керенский и Троцкий предсказаны. В 1917 году с «русским человеком» было покончено.

Он распался на две части. Нордическая русская кровь проиграла войну, восточно-монгольская мощно поднялась, собрала китайцев и народы пустынь; евреи, армяне прорвались к руководству, и калмыко-татарин Ленин стал правителем. Демонизм этой крови инстинктивно направлен против всего, что выглядит отважным и по-мужски нордическим как живой укор по отношению к человеку, которого Лотроп Штоддард правильно назвал «недочеловеком». Прежняя любовь, самоуверенная от беспомощности, обернулась эпилептическим припадком, проведенным в политическом плане с энергией умалишенного. Смердяков управляет Россией.

Русский эксперимент закончился банально: большевизм мог взять власть лишь в расово и духовно больном народном теле, которое не могло решиться на честь, а только на бескровную «любовь».

Тот, кто хочет обновления Германии, отвергнет и русское искушение вместе с его еврейским использованием. Отпор этому соблазну уже набирает силу. Результаты покажет будущее».

запись создана: 16.03.2011 в 00:29

@темы: Россия, Интересности, Точка зрения

---

Обновление. Под ночным солнцем. AU, Хеталия, Пруссия/фем!Россия, Германия/Украина

Представляю работу еще одного моего друга - Трехликого.
Публиковаться будет здесь и на сайте: "Книга фанфиков" (ficbook.teinon.net)

Название: Под ночным солнцем.

Ночное (подземное) солнце - в восточнославянской мифологии (и в ряде мифологий других этносов) - солнце, когда оно светит над подземным миром, миром мертвых. Ночное солнце движется по небу не с востока на запад, а с запада на восток. Иными словами — находиться под светом ночного солнца — быть в потустороннем мире. Иногда «ночным солнцем» - в качестве символа смерти и зла - называют нацистскую свастику. Также иносказательно «ночным солнцем» или «солнцем мертвых» называют луну.

Персонажи: Пруссия/фем!Россия (ака рейхкоммисариат Московия ), Германия/Украина

Rating: NC-17 (за эротику, сцены насилия и смерть персонажей)

Краткое содержание: AU по отношению ко Второй Мировой - страны Оси победили. Германии удается захватить территорию России до линии А-А (Архангельск-Астрахань). Сталин и большая часть правительства СССР погибают во время спешной эвакуации из Москвы. Лишенный руководства СССР погружается в хаос и раскалывается на враждебные лагеря, а Иван попадает в плен (ведь его исконные земли захвачены). Доктор Менгеле «вырезает» из тела России красивую женщину (как Германия и Пруссия вырезали из его земель для себя колонию).

Предупреждение: AU, ГЕТ, OMC, OFC, OOC для канона APH, смерть персонажей, принудительная операция по смене пола, сумасшествие, насилие, фем!Россия, реальные исторические личности, магия и мифология.


Альтернативная история очень сложная вещь, и, скорее всего, я допущу много ошибок и не учту многих фактов (например, историю и участие нескольких других стран в этот период). Заранее извините меня за это и сообщайте мне о допущенных ошибках. Мне и читателям это будет полезно.

Исторические допущения

Есть предположения, что успех плана «Барбаросса» мог бы стать реальностью при условии нападения Японии не на Америку, а на Дальний Восток России и более острожной и мягкой политике нацистов по отношению к населению оккупированных территорий. Таким образом, США не вступили бы в войну в 1941 году. Русские не смогли перебросить дополнительные войска из Сибири и Дальнего Востока под Москву и проиграли Московскую битву. Партизанское движение на оккупированных территориях тоже могло не принять того размаха, как в реальности.

Итак, Германия удерживает Японию от нападения на США, предлагая сначала надежно укрепиться на уже захваченных ими территориях СССР и Китая. По этой же причине в моей версии германское руководство оккупированной Украиной осуществляется по планам осторожного и хитроумного Альфреда Розенберга, а не Коха и Гитлера, который согласился пойти на временные послабления. Фюреру нужно было продемонстрировать обычным германцам истинность своих слов о том, что война была начата только против еврейско-большевистского правительства СССР, для защиты Германии и освобождения народов Восточной Европы от «Красной заразы». Именно так объясняли нацисты причины своего вторжения в СССР — содержание «Генерального плана Ост» (план уничтожения и изгнания народов Восточной Европы) тщательно скрывалось и от обычных германцев, и от восточных европейцев и от Англии и США.

Германии удается осуществить план «Барбаросса», и захватить территорию России до линии А-А (Архангельск-Астрахань), т.е. фактически всю территорию древних, собственно русских земель.

Сталин и большая часть правительства СССР погибают во время спешной эвакуации из Москвы. Лишенная руководства Советская Россия погружается в хаос и раскалывается на враждебные лагеря, а Иван попадает в плен (ведь его исконные земли захвачены). Но все же коммунистам удалось эвакуировать многих людей, оборонные предприятия, их работников и ученых в Казахстан и Сибирь.

Доктор Менгеле (среди его экспериментов над узниками концлагерей были операции по принудительной смене пола) «вырезает» из тела России красивую женщину (также как Германия и Пруссия вырезали из его земель для себя колонию — рейхкоммисариат Московия).

Из стран бывшего СССР меньше всего пострадали Грузия и Украина — им оставлены подобие независимости, их языки и культура, и даже высшее образование для особо лояльной части населения. Но это сделано лишь для того, чтобы эти страны можно было использовать, как тюремщиков для Московии и лишить Восточную Россию выходов в Атлантику и на Запад.

Пролог

Флэшфорвард.



POV Мстислав.



Многие люди, достигнув определенного возраста, начинают задумываться о смысле
своей жизни. Терзают себя мыслями, читают умные книги, тоскуют, иногда даже пьют…

Мне в этом смысле повезло. Я с самого своего рождения знал для чего пришел
в этот мир.

Я не человек.

Я – нация.

А мы всегда возникаем с какой-то целью. Хотя часто и забываем о ней. Как ребенок забывает о том, как в детстве мечтал стать большим. Таким большим, чтобы можно было дотронуться до звезд.

Но я о цели своего рождения помню.

Я родился, чтобы убить своего отца.

Может быть, кто-то из вас воскликнет:

«Какие злые мысли у тебя в голове, мальчик! Побойся Бога!»

Да, наверное, для вас, людей, с вашей ханжеской моралью это кажется кощунством. Но для нас – наций – это скорее порядок вещей.

Хотя даже если взглянуть на мою историю с человеческой точки зрения...

Казались бы вам мои мысли столь же ужасными, если ваш отец тоже истязал и убил вашу мать и всю ее семью? А единственной выжившей ее сестре приказал отрубить руки и бросить ее в дремучем лесу вместе с вами, когда вам было всего несколько месяцев от роду?

И не нужно говорить мне о Боге.

Бог благословил мои дела тем, что оставил в живых, дал вырасти, получить образование и впитать ту мощь, что хранили недра моей матери. И это несмотря на то, что в мире и кроме моего отца было достаточно «хороших парней» желающих, чтобы я жил в каменном веке.

Мне часто рассказывали о том миге, когда я был благословен.

Как я уже говорил, мою тетушку вместе со мной (я был привязан к ней куском ткани) бросили в лесу без пищи и каких-либо вещей. Мы – страны, и физически более выносливы, чем люди, но и нам нужно время от времени есть и спать. Моя тетя захотела пить после долгих блужданий в попытке найти выход из леса или какое-либо жилье, и наклонилась над ручьем.

Я упал в воду.

Иногда мне кажется, что я даже помню все это.

Я лежу на дне ручья – оно с песком и мелкими камушками. И так тихо, тихо вокруг. Слышат ли мертвые, лежащие на дне, как журчит вода? Через тонкую, как серебряный слой на зеркале, и столь же непроницаемую грань воды я вижу лицо тети. Она не сразу поняла, что произошло. А сейчас она, там в зазеркалье, воет. Не плачет – для слез у нее уже нет сил – ни телесных и не душевных. Просто воет, широко открыв рот, по-дурацки покачиваясь из стороны в сторону. Нос распух и покраснел, а черты лица будто расплылись, словно оно было из воска, и к нему поднесли свечку.

Наверное, так выглядит сломленный бедами человек, когда понимает, что помощи ждать не от кого, а сам он АБСОЛЮТНО беспомощен.

— Бери ребенка из воды.

— Но у меня нет рук.

— А ты бери своими обрубками.

Когда ее культи касаются воды, я чувствую…холод. Вода вокруг меня вдруг
застывает, превращается в лед. Но это не просто бесформенные глыбы – они имеют
форму рук и точь-в-точь прилегают к тетиным обрубкам. Она вытаскивает меня из
воды этими новыми – холодными и прозрачными руками, и прижимает к себе.

Руки холодные, но ее тело теплое. И мне хорошо. Ведь я могу вытерпеть любой холод. И любую жару. И их мучительное для человека чередование, которыми печально известны мои земли. Пламя и ледяная вода – так куются клинки. А я – клинок, созданный для того, чтобы пронзить сердце Европы.

Руки растаяли через несколько дней. Но этого было достаточно, чтобы найти деревню.

Да, все это выглядит, как сюжет старой, известной во всем мире сказки. Только в сказке вместо тети – мать, а вместо жестокости отца – коварство черта, подлой сестры или мачехи.

Но моя мама мертва. И приказ моего отца был дан им лично, а не через гонца, письмо которого можно было бы подменить.

Поэтому я убью и моего отца и всю его семью.

Потому что это будет справедливо.

Потому что это подтвердит то, что мир сотворен Богом, а не Дьяволом, и все в нем идет
ПРАВИЛЬНО.

В конце-концов, только для этого я и родился.. Мои дети – это осиротевшие дети России, Беларуси, Литвы, Латвии, Эстонии, Польши и многих других убитых наций.

Кто-то из этих людей сумел укрыться за Уральскими горами сам, отступая вместе с остатками Красной Армии, несколько десятков миллионов человек нацисты изгнали за «А-А линию» сами.

Они приезжали сюда со слезами на глазах. Сломленные. Нищие. Изгои той земли и культуры, которую считали родной. Вся их жизнь, вся жизнь их предков, осталась позади. Это были деревья, отсеченные от своих корней.

Но на самом деле им всем повезло. Чего не скажешь о тех, кто остался по ту сторону стены «А-А».

У тех, кто живет здесь — еще есть надежда.

Я – Зауралье, Сибирь или Восточная Россия (зовите, как хотите) – суровый
край с огромнейшими запасами ресурсов – их надежда.

Надежда на справедливость.

Надежда на месть.

Надежда на возвращение того, чего их лишили.





Торопись — тощий гриф над страною кружит!

Лес — обитель твою — по весне навести!

Слышишь — гулко земля под ногами дрожит?

Видишь — плотный туман над полями лежит? -

Это росы вскипают от ненависти!



Ненависть — в почках набухших томится,

Ненависть — в нас затаенно бурлит,

Ненависть — потом сквозь кожу сочится,

Головы наши палит!



Погляди — что за рыжие пятна в реке,-

Зло решило порядок в стране навести.

Рукоятки мечей холодеют в руке,

И отчаянье бьется, как птица, в виске,

И заходится сердце от ненависти!



Ненависть — юным уродует лица,

Ненависть — просится из берегов,

Ненависть — жаждет и хочет напиться

Черною кровью врагов!



Да, нас ненависть в плен захватила сейчас,

Но не злоба нас будет из плена вести.

Не слепая, не черная ненависть в нас,-

Свежий ветер нам высушит слезы у глаз

Справедливой и подлинной ненависти!



Ненависть — пей, переполнена чаша!

Ненависть — требует выхода, ждет.

Но благородная ненависть наша

Рядом с любовью живет!





Продолжение следует.


«Флешфорвард» — это тоже самое, что и «флешбэк» — только с точностью до наоборот.


План «Ост» предполагал возведение на «линии А-А» стены, системы ограждений и организацию так называемого «чистого поля» (чтобы хорошо простреливалось) – для обороны территории Третьего Рейха от возможного нападения изгнанных народов с Востока.


В Прологе использован текст песни В.Высоцкого «Баллада о ненависти».

Глава 1. Восход. 1.1

Такою всё дышало тишиной,

Что вся земля ещё спала, казалось.

Кто знал, что между миром и войной

Всего каких-то пять минут осталось!


Я о другом не пел бы ни о чём,

А славил бы всю жизнь свою дорогу,

Когда б армейским скромным трубачом

Я эти пять минут трубил тревогу!


Степан Щипачёв.



Киевская Русь,
Рязань,
Декабрь 1237 года.


— БОМ!


Княжича Ивана разбудил пронзительный вскрик, сменившийся негромкими причитаниями и всхлипами.

Этот звук был совершенно непривычен его миру, состоящему из люльки с пестрым покрывалом, тряпичных игрушек, тепла материнского тела, вкуса молока, негромких и плавных песен няни, и далекого деревянного потолка, который иногда закрывали лица любящих его людей.

Мама, няня, папа…

Иногда его выносили куда-то за пределы этого мира — туда, где кто-то невидимый дул ему в лицо то тепло, то холодно, и где были другие БОЛЬШИЕ, которые поначалу его часто пугали своей незнакомостью.

Вот безумно давно (целых несколько дней назад) мать опять выносила его — «Провожать папу».

Там, снаружи, сверху падал странный белый пух, которого он ранее не видел. Он хотел поймать в ладонь хоть один, но мать завернула его в толстый теплый платок. Отвлекшись на пух, он не сразу почувствовал, что сердце матери бьется громко и часто, что ее голос дрожит.

Когда же он это ощутил, то и сам испугался, но голос отца, донесшийся откуда-то сверху — гулкий и мерный — наполнил все вокруг, успокаивая. А потом Иван почувствовал прикосновение его рук, и вдруг сам стал подниматься вверх — так высоко, как он еще никогда не был.

Отцовы усы и борода привычно кололись и щекотались…

— БОМ!

Вот и сейчас голоса внушали тревогу. И маленький княжич ждал, что сейчас, как и тогда, раздастся голос отца, и все встанет на свои места.

Но его не было.

Мальчик захныкал. Ему даже показалось, что произошло что-то ужасное. Например, что отец никогда больше не поднимет его так высоко.

Но тут зазвучал голос его матери.

И он был привычно спокоен.

А уже в следующий миг, Иван почувствовал знакомую мягкость и тепло ее рук и затянутой в ткань груди, мерные удары ее сердца.

Она укачивала его на руках, напевая одну из его любимых песен.

И, похоже, они опять шли куда-то наружу.

Иван вновь ощутил на лице холодное дыхание невидимки, как в тот день, что отец поднимал его высоко-высоко. Но то, что он увидел теперь, заставило эти воспоминания померкнуть.

Он видел перед собою нечто огромное… такое огромное,… Оно не имело границ, и было белое и зеленое внизу и ярко-синее с сизыми и черными пятнами вверху…


— БОМ!


Там, где среди деревьев протянулись ряды сосен и елей, сквозь снег проступали зеленые пятна. Ока, подобно другим ее сестрам-рекам, ставшая дорогой для захватчиков, змеей вилась меж берегов. Над деревнями вокруг Рязани, сожженными монголами, клубился дым — белыми, сизыми, черными облаками плывя в пронзительно-синем небе.


А маленький княжич завороженное смотрел на невиданное до того зрелище — в тереме избегали подносить его к окну, чтобы не застудить. Внутри него взыграло вечное и искреннее детское «Хочу!» — он протянул ладонь, словно надеясь ухватить весь простор в руку.

Его не испугала эта обступившая его необъятность – ведь мама была рядом и держала его на руках. А в мире нет более безопасного места, чем объятия матери.

Поэтому он не испугался даже тогда, когда ветер уже откровенно злобно хлестнул его по лицу, а черта между голубым «наверху» и белым «внизу» вдруг накренилась…

И не заплакал, когда весь его мир — от старого князя — его деда до сенной девки — содрогнулся от вопля.


— БОМ!



СССР,
Москва,
22 июня 1941 года
04:30


Брагинский вскрикнул, дернулся и проснулся.

Какое-то время он пытался понять, где находиться. Мерное тиканье будильника, беленый потолок, спинка кровати блестящей решеткой в ногах…

«Ах, да…»

Покосился на пузатый круглый будильник – уже было довольно светло (как-никак наступил самый длинный день в году) и разглядеть на какие цифры легли кончики стрелок не составляло труда.

Половина пятого.

— БОМ!

Стало быть там — на советско-германской границе — половина четвертого.

«Граница…В ней-то все и дело. Наверное»

В последние дни не столько неприятные мысли, сколько тревожные предчувствия не оставляли Ивана в покое. Видимо, поэтому ему уже которую ночь кряду снился воистину злой и проклятый для него и сестер 13 век.

Вот и сегодня – он сам словно прожил жизнь давно погибшего ребенка, чьего отца убили на переговорах, а мать от горя и предчувствия позорного плена сбросилась с крыши терема вместе с сыном.

Странные все же существа люди! Порой совершенно невозможно понять, что по их представлениям «хорошо, а что такое – плохо!» Кажется, они и сами часто этого не понимают.

Вот взять этот же случай с княгиней Евпраксией.

Ведь Церковь почитает самоубийц великими грешниками, отступниками, по которым даже не должно скорбеть и молиться, но отчего-то княгиня, убившая не только самую себя, но и годовалого сына – причислена к лику святых.

— БОМ!


За любовь, за гордость, за бесстрашие…

За любовь же к родной земле, неистовую отвагу и готовность пойти на смерть – но уже в бою, как и подобает мужчине – хранят его дети память и о Евпатии Коловрате. Рязанском воеводе, ездившем в Чернигов за подмогою, а по возвращении в родную Рязань нашедшем лишь занесенное снегом пепелище. И бросившемся за монголами вдогонку и малым своим отрядом сумевшем полностью истребить арьергард их войска. Хоть герой, как хороший воин, и сам понимал, что долго ему воевать не суждено.

Слишком неравны были силы.

Слишком сильна была созданная Чингисханом армия – идеальный военный механизм, равному которому не было в то время ни в одной части света, да и во всей истории такой редко отыщешь.

Ровно с голыми руками против неприступной каменной стены бросаться.

Но ведь бросился…

«И в итоге – не зря это оказалось».

А когда не ожидавшие встретить такой ярости в бою монголы попытались договориться — «Чего вы хотите?» — то получили лишь один ответ – «Смерти».

Потому что…


— БОМ!


Мы не возьмем из ваших рук ничего, кроме смерти.
Мы не будем покорены.
Хоть и в смерти, но останемся свободны.


Будто люди чувствовали, что надвигается нечто невыносимое, нечто ужасное, нечто, что навечно изменит тот мир, в котором они жили до сих пор. И словно спешили исчезнуть с лица земли вместе с ним.

Недаром появилась и легенда о Тайном граде Китеже — городе, который навечно укрыли от мира воды озера Светлояр. Помниться тот же Франциск находил эту легенду очень странной — какое же это чудесное спасение, если город был затоплен со всем населением? Разве это не та же самая смерть?

Но ведь и князь Александр Невский тоже свят и почитаем. В том числе и за то, что сдерживал на Руси бунты против татар, чтобы те не превратили страну в Дикое поле, усеянное костями. Поле, удобное для выяснения отношений между Востоком и Западом.

Как там писал Вернадский?


«Христианский подвиг не всегда есть мученичество внешнее, а иногда, наоборот, внутреннее: не только брань видимая, но и "брань невидимая", борьба с соблазнами душевными, подвиг самодисциплины и смирения. И этот подвиг может быть присущ не только частному лицу, но и властителю.

Подвиг власти может состоять в том, чтобы достойно отстаивать внешнюю независимость и величие сана — отстаивать даже до смерти. Но подвиг власти может состоять также и в том, чтобы, выполняя основные задачи сана, защищая "благочестие и люди своя", внутренне преодолевать, когда это нужно для исполнения основной задачи, земное тщеславие власти.

Таков и был по отношению к Востоку подвиг св.Александра Невского. По отношению же к Западу это был подвиг (власти) не сложный, а простой, брань (борьба) не только невидимая, но также и видимая».


Вот такая вот загогулина…


— БОМ!


«Право жить и право умирать».

В этом отношении Россия всегда завидовал людям. В случае крайнем они могли избежать того, что находили для себя невыносимым. Или в силу краткости человеческого века просто не застать лихого времени.

Страны умирали далеко не так легко и быстро. Кроме этого, страна никогда не умирала одна, а всегда волокла за собой в бездну и своих детей – их жизни, жизни их близких, свободу, гордость, память и мечты.

Иван сел на постели – пружины возмущенно скрипнули – и помотал головой, пытаясь вытряхнуть из головы остатки вызванного сном ужаса.

«Все это дело прошлое. Да и я сейчас уже не ребенок. Даже если что – силенок хватит».

— БОМ!

Хватит?!

Он до сих пор морщился при воспоминании о войне с Финляндией. Настроения у его правительства перед нею сильно смахивали на таковые у царского перед злосчастной русско-японской.

Сплошное «шапками закидаем»!

Конечно, в итоге войну-то он выиграл, но какой ценой!

Совершенно немыслимые для конфликта такого масштаба потери в людях и технике, затаившийся на границе — в стратегическом районе — жаждущий мести «кровник», чуть ли не в конец испорченная репутация – Артур ведь тогда чуть не объявил ему войну — исключение из Лиги Наций….

Но самое главное – ненавязчивый и почти неприметный интерес Людвига, внимательно наблюдавшего за ходом всей этой трагикомедии и наверняка сделавший свой вывод о боеспособности советской армии. А потом наверняка точно также наблюдавшего и за ее реорганизацией и…и… выявлением среди бойцов... «неблагонадежных» — что в итоге привело в тому, что сейчас в Красной армии сложилась катастрофическая нехватка командного состава, имеющего опыт боевых действий.

Оттого сейчас — где бы Иван не находился — ему всегда казалось, что он чувствует на себе этот взгляд – холодный, пристальный, оценивающий. А Вермахт – не финская армия.

— БОМ!

С востока тоже дул недобрый ветер.

Япония развернул там активность невероятную и, несмотря на то, что победа в боях на Халкин-Голе осталась за СССР и Монголией – эта чрезмерная активность не сулила Ивану ничего хорошего.

Как и многочисленные дифирамбы, последовавшие за этой победой, в стиле «Красная Армия всех сильней!», старательно убеждавшие его детей в ее непобедимости (что еще понятно), но отчего-то сумевшие убедить в этом и его руководство. Что и стало одной из причин уровня подготовки Красной армии к войне с Финляндией.

Слова «недооценил врага и преувеличил свои силы» могли бы послужить идеальной по своей краткости и емкости надгробной эпитафией как многим людям, так и многим нациям.

К счастью, два месяца назад они заключили с Кику пакт о нейтралитете.


— БОМ!


К счастью?!

Безусловно, если не считать буквально взорвавшихся от ярости Артура и Альфреда, опасающихся, что это развязывает руки Кику в их общей игре на Тихом океане.

Правительство Альфреда предпочло воздуха не сотрясать, а просто ввело против СССР очередные торговые санкции. Точно так же, как это было сделано два года назад, когда после пакта с Германией он остался без американских моторов, которые служили «сердцами» большинству советских самолетов.

И за всем этим — тихо стоявший в сторонке и красноречиво молчавший Яо.

Кроме того – Иван это прекрасно осознавал – начало войны определяется не сроками действия всех этих пактов, а международной ситуацией и готовностью к нападению.

И вот тут-то крылся корень его беспокойства.

Как воплощение нации – он всегда знал больше чем отдельно взятый человек, но все же он никогда не знал ВСЕГО, что знали его дети и правители.

В его уме были заключены сотни миллионов умов, но он скорее чувствовал их, нежели брал из них отдельные мысли. Как и у людей информация, сознаваемая и используемая в мышлении, у наций занимала считанные проценты от всей, что воспринималась и использовалась для работы организма.

Поэтому умели их удивлять и собственные дети, и собственные правители…


— БОМ!


Продолжение следует.


Примечания:


Послушать песню «22 июня 1941 года» на стихи Степана Щипачёва в исполнении Э. Хиля —

Святая благоверная княгиня Евпра́ксия Рязанская (? — 1237 год) — жена Фёдора Юрьевича, сына князя Юрия Рязанского. По рассказам летописей, славилась своей красотой. Во время монголо-татарского нашествия хан Батый, наслышанный о её красоте, пожелал, чтобы её привели к нему. Князь Фёдор отказался привести жену к Батыю, за что и был убит. Узнав об участи своего мужа (по другим данным — после захвата крепости Батыем, чтобы не остаться на поругание), Евпраксия вместе с ребёнком наложила на себя руки, бросившись с крыши княжеского терема (по другим данным — с колокольни храма св. Николая). Канонизирована Православной церковью.


Княгиня Евпаксия –

работы Константина Васильева – эскиз и готовая картина.
s50.radikal.ru/i130/1005/64/7352d19f7d48.jpg
img.sunhome.ru/UsersGallery/112009/901625.jpg


Евпатий Коловрат –
памятник (Россия, г. Рязань)
img1.liveinternet.ru/images/attach/c/1//45/761/...
— Последний бой Коловрата
img0.liveinternet.ru/images/attach/b/1/13120/13...


«И в итоге – не зря это оказалось».

Как ни странно звучит – но монголо-татары опасались русичей. В том смысле, что наши предки с завидной регулярностью и жесткостью били то их баскаков (сборщиков дани), то их самих, то сами совершали налеты на татарские земли (набеги ушкуйников). По этой причине монголы не оставили на Руси (в отличие от других покоренных земель) своей администрации, не стали навязывать им принятие ислама (после того, как он стал государственной религией Орды) и даже сбор дани поручили местным князьям, сами предпочитая на русских землях особо не задерживаться, а для глубоких походов собирая значительные войска, порой даже прибегая к помощи соседних государств – например, Литвы и Польши. Граница между Ордой и Русью представляла собой череду рек, лесов и полей, ширина ее порой достигала десятков километров, и ее целью было – надежно ОТГОРОДИТЬ ОРДУ ОТ РУСИ. Да, уже тогда нас боялись. Батый говорил, что русичи – народ с волчьей кровью, только отвернись – перегрызут горло. Набегам и карательным походам монголов сопутствовал успех за счет того, что войска их были конными, а русские – в основном пешими. Когда у русских появилась хорошая конница (созданная по образцу татарской и часто самими же татарами, перешедшими на службу Москве) – то отряды ордынцев в приграничье стали гонять еще до нападения на города или настигать и отбивать у них добычу и полон. После этого – иго держалось, в сущности, только на вассальной зависимости князей (а не на власти собственно над народом) и их междоусобицах, позволяющих Орде влиять на внутреннюю политику Руси. Отсутствие монгольской администрации и передача сбора дани русским же князьям, а потом – передача московским князьям сбора дани со всех земель — способствовало усилению и обогащению Москвы и началу сбора русских земель. Когда закончилась централизация, и у московских князей не стало противников-претендентов на власть – иго окончательно перестало существовать.

Г.В. Вернадский «Два подвига св. Александра Невского».


Вообще трактовка политики Невского по отношению к Западу и Востоку (которая, как считается, определила будущее всей Руси), в условиях того, что Русь почти одновременно атаковали монголы, северные крестоносцы и литовцы – отличается разнообразием и эмоциональностью.

Традиционная точка зрения – Александр, понимая, что ослабленная Русь не сможет сражаться и с Западом, и с Востоком, оценивал Запад как более агрессивного и опасного врага, понимал, что Руси против монголов не выстоять (а бунтовать – только провоцировать большее насилие), а союз с Римом – не имеет смысла, так как крестоносцы не поторопятся вызволять Русь, а предпочтут превратить ее в Дикое поле, приграничье, которое будут бить и грабить со всех сторон, так что жить (и тем более развивать там какую-либо культуру) будет просто невозможно.

Монголы хотели только дани, крестоносцы – земель, прямой власти над страной, смены религии и культуры, но при этом воспринимая новообращенных католиков не как равных, а как людей «второго сорта».

У Александра перед глазами был хороший пример – обращение шведов и немцев к славянским, финским и балтийским племенам в Прибалтике (на территории совр. Восточной Германии – как ни смешно звучит, но на тех землях, что занимала ГДР, когда-то жили славяне, а Берлин и многие немецкие город были основаны славянами; и на тех землях, которые сейчас занимают Латвия, Литва, Эстония, Финляндия).

Столь же незавидная судьба постигла и Западную Украину – Галицко-Волынское княжество – чей князь Даниил Галицкий заключил договор с Папой – крещение княжества по католическому обряду в обмен на помощь крестоносцев против монголов.

В итоге, как и следовало ожидать, крестоносцы не поторопились на помощь. Так как Крестовые походы были для большинства рыцарей – нищих младших сыновей знати — способом наживы, а не искренней борьбой за веру, то если защита интересов Креста не предполагала обогащения – Кресту предполагалось уповать на милость Божью, а не на клинки крестоносцев. Даниилу пришлось воевать одному. Сначала ему везло, но потом монголы совершили против Галиции карательный поход, она ослабела, и через какое-то время ее земли были потихоньку расхищены соседями – Литвой, Венгрией, Польшей.

В результате, даже в настоящее время перед жителями Галиции и Волыни, исторически и культурно католиков или унитатов, стоит острая проблема самоидентификации – сами они себя считают европейцами, для европейцев они – бывшие холопы – слишком не-европейцы, но и для русских, украинцев и белорусов (исторически и культурно православных) — они нечто чуждое и враждебное. Именно в этой сложной истории Галиции-Волыни и проблем их населения с определением культурной принадлежности – истоки страшнейших событий, произошедших на этих землях в 20 веке, нелюбви галичан ко всем соседям и даже к восточным украинцам, вылившаяся в добровольную помощь фашистам и жесточайшее истребление проживавших там евреев, русских, поляков и даже украинцев, не разделявших их взгляды.

В то время, как прямые потомки Александра Невского создали независимое православное русинское государство, со временем превратившееся в одно из величайших в мире по целому ряду показателей.

Другая точка зрения предполагает, что Александром руководили исключительно его личные амбиции, желание стать самым старшим князем, пусть и под началом монголов, и он, по сути, «выдал Русь» монголам, подавив мятеж в Новгороде и заставив новгородцев провести перепись для расчета дани. Хотя присягать Батыю русские князья (включая отца Невского) начали еще до того, как Александр из Новгородского князя, правившего под началом своего отца, стал «охотником за властью».

Есть также предположения, что ему – потомку властных авторитарных великих князей Владимирских просто очень понравилась система управления монголов (он ездил в столицу Империи) и он решил установить такую же и на Руси.

Кроме того – он не мог не знать, то у Батыя и Золотой Орды весьма непростые отношения с имперским центром и что в случае войны была высока вероятность, что сражаться пришлось бы именно только против Орды, а не бросать вызов мощи всей Монгольской империи. Вдобавок, Европа – захолустье мира того времени – в целом мало интересовала монголов.

Так или иначе – ему вменяют в вину несопротивление установлению Ига (хотя, есть предположение, что он планировал союз Литвы и Руси против монголов, но внезапная его смерть, и столь же внезапная смерть литовского князя Миндовга этому помешали), что принесло на Русь «азиатчину» — деспотию, коррупцию, неуважение к личности, жесткую централизацию власти и многие другие негативные последствия, которые мы не можем изжить и в настоящее время.


Бои на Халхин-Голе — (11 мая – 16 сентября 1939 г.) — вооружённый конфликт (необъявленная война), продолжавшийся с весны по осень 1939 года у реки Халхин-Гол на территории Монголии недалеко от границы с Маньчжурией (Маньчжоу-го), между СССР и Японией. Причина — спор о делимитации границы между Монголией и Маньчжоу-го (государство, образованное японской военной администрацией на оккупированной Японией территории Маньчжурии). Среди прочих итогов этих боев простому советскому человеку стало впервые известно имя Георгия Жукова, а сам их факт стал одной из причин заключения Договора о ненападении между Германией и Советским Союзом. Отсюда и обида Кику на Людвига — неприятно, когда твой союзник заключает такое соглашение с тем, против кого ты в настоящее время ведешь войну.

Советско-финская война (30 ноября 1939 — 13 марта 1940) – учитывая, сколько ей внимания уделено в фендоме Хеталии, думаю, в особых пояснениях не нуждается.

Глава 1. Восход 1.2

1.2. Восход.

— Как больно, милая, как странно,

Сроднясь в земле, сплетясь ветвями,-

Как больно, милая, как странно

Раздваиваться под пилой.

Не зарастет на сердце рана,

Прольется чистыми слезами,

Не зарастет на сердце рана -

Прольется пламенной смолой.



— Пока жива, с тобой я буду -

Душа и кровь нераздвоимы,-

Пока жива, с тобой я буду -

Любовь и смерть всегда вдвоем.

Ты понесешь с собой повсюду -

Ты понесешь с собой, любимый,-

Ты понесешь с собой повсюду

Родную землю, милый дом.



— Но если мне укрыться нечем

От жалости неисцелимой,

Но если мне укрыться нечем

От холода и темноты?

— За расставаньем будет встреча,

Не забывай меня, любимый,

За расставаньем будет встреча,

Вернемся оба — я и ты.



— Но если я безвестно кану -

Короткий свет луча дневного,-

Но если я безвестно кану

За звездный пояс, в млечный дым?

— Я за тебя молиться стану,

Чтоб не забыл пути земного,

Я за тебя молиться стану,

Чтоб ты вернулся невредим.



Трясясь в прокуренном вагоне,

Он стал бездомным и смиренным,

Трясясь в прокуренном вагоне,

Он полуплакал, полуспал,

Когда состав на скользком склоне

Вдруг изогнулся страшным креном,

Когда состав на скользком склоне

От рельс колеса оторвал.



Нечеловеческая сила,

В одной давильне всех калеча,

Нечеловеческая сила

Земное сбросила с земли.

И никого не защитила

Вдали обещанная встреча,

И никого не защитила

Рука, зовущая вдали.



С любимыми не расставайтесь!

С любимыми не расставайтесь!

С любимыми не расставайтесь!

Всей кровью прорастайте в них,-

И каждый раз навек прощайтесь!

И каждый раз навек прощайтесь!

И каждый раз навек прощайтесь!

Когда уходите на миг!

Александр Кочетков

БАЛЛАДА О ПРОКУРЕННОМ ВАГОНЕ

1932

Сидеть на кровати с сетчатым матрасом было неудобно, да и сон уже не шел.

Поэтому Брагинский встал и потянулся всем телом, разминая затекшие мышцы. Налил в стакан воды из графина на столике. Пил жадно и торопливо. Когда стакан опустел – наполнил его еще раз.

Окно его комнаты выходило на восток – а потому солнце всегда было тут ранним гостем. Вот и сейчас робкий еще свет сочился сквозь шторы, наполняя ее мягким сумраком, а там где они не сходились полностью – вычерчивал на потолке, стенах и в самом воздухе яркие золотистые линии, в которых кружились пылинки, неистребимые любою уборкою.

Ивану это нравилось. Оторванный от земли и от сотни лет привычного уклада жизни, окончательно ушедший в города с их теснотой, шумом, вечной спешкой и смешением дня и ночи (спасибо электрификации!), он пытался сохранить хотя бы подобие «старых добрых времен».

«Вставать и ложиться нужно по солнцу».

Хотя с последним все чаще возникали проблемы – ложиться (особенно зимой) спать на закате, то есть терять целый вечер – стало слишком большой роскошью. Но хотя бы просыпаться можно на рассвете, а делать это в комнате, залитой солнечном светом, куда как проще. Поэтому-то он предпочел взять себе эту квартиру из всех предложенных, пусть в ней и не было настоящей ванны, а только небольшой санузел с раковиной и унитазом.

Брагинский подошел к окну, с шумом раздвинул шторы и распахнул окно.

Его тотчас же обдало утренним, прохладным еще воздухом. Роса щедро украшала своим блеском траву в клумбах перед домом, и даже тонкие стволы молоденьких ясеней стояли, как посеребренные. Ясени посадили въехавшие в прошлом году жильцы – веселая молодая пара с третьего этажа – заявившие, что когда ясени ветвями постучат в их окна – это значит, что скоро у них появятся внуки.

В воздухе висела легкая дымка и тишина, услышать которую в городе только ранним воскресным утром и можно. Иван чувствовал то мерное, то торопливое биение сердец своих детей, этой ночью отдавшихся сну безоглядно, как и положено детям, позабыв о повседневных хлопотах и тревогах, черным вихрем клубящейся где-то за горизонтом войне и даже тихих шагах, порой раздающихся по ночам в коридорах и внезапно пустеющих соседских комнатах.

Он тут же прогнал последнюю мысль прочь, не желая думать об этом сейчас – щурясь на рассветное солнце и греясь в его лучах.

Но видимо у мира были другие планы на его настроение.



— БОМ!



Внизу негромко хлопнула дверь парадной, послышался глухой звон – это явно вышла за молоком Валечка из 3 комнаты 8 квартиры. Валечке было 20 с небольшим, и хотя она уже полгода работала учительницей русского языка в вечерней школе – она до сих пор всякий раз чуть-чуть краснела, когда ученики, будучи порой ее намного старше – обращались к ней «Валентина Петровна». Сейчас она тоже явно смутилась тому, как вызывающе для утренней тишины звякнул ее бидон, и старалась придерживать крышку рукой. Хотя идти ей так всю дорогу до маленького поселка, оазисы которых еще сохранились на окраинах Москвы, будет явно неудобно.

«Лучше снять крышку и нести в другой руке».

Но вместо того, чтобы окликнуть девушку, Иван торопливо отошел от окна.

В памяти тут же всплыл его недавний разговор с Валечкой — сразу же по его приезде. А за этим ниточка потянулась еще дальше, заставляя его лицо вспыхнуть от жгучего стыда.



— БОМ!



С Валечкой он столкнулся во дворе третьего дня, усталый после дороги, весь в мрачных мыслях от произошедшего в Бресте и от предстоящей встрече в Кремле. Он даже не узнал ее, на ходу буркнул «Здрасте» и хотел пройти мимо, но она его окликнула:

— Товарищ Брагинский!

Он дернулся от неожиданности и остановился.

— Извините, Валя, я вас не узнал. Устал с дороги да и … А это еще кто тут у нас?

Из-за подола Валечкиной юбки где-то с уровня ее коленок на него внимательно уставились черные глазенки. При этом во всем остальном малышка была светленькой – кожа, волосы, брови…

Девушка смущенно засмеялась:

— Нютка, дочка моей старшей сестры. Отца неделю назад призвали, а сестра через три дня на заводе травму получила. Сейчас в больнице, а я тут нянчусь потихоньку. Все равно отпуск…

— Дело нелегкое. Но, думаю, несложней вашей работы. – Иван вспомнил, что в вещмешке еще остался один бублик, выудил его из кармана, развернул бумагу и вручил малышке. – Держи!

Маленькая ухватила его обеими руками и пробормотала что-то вроде «..ибо».

— Товарищ Брагинский, а вас по делам вызвали или же у вас отпуск?

Чувствуя за этим вопросом «второе дно» Иван ответил коротко:

— Отпуск.

Девочка, до того старательно мусолившая край бублика и сосредоточившая на этом все свое внимание, внезапно вновь уставилась на него, будто почувствовав его ложь. Старшая же, подобно большинству людей, услышав то, что надеялась услышать – явно поверила сразу и безоглядно.

— Ой, я так рада. А то Коленьку так внезапно забрали, и нескольких из моего класса тоже. Думали, значит – война скоро…

Иван вздрогнул.

— Нет войны не будет… Это только учения, их проводят время от времени. Как мужчин призывного возраста каждый год забирают на месяц…А войны в этом году точно не будет, нет… У немцев много других дел сейчас, не посмеют. Югославия, Англия…. – Он пытался вызвать в памяти те стройные успокаивающие речи, которыми его самого убеждали в Кремле, но взамен выходило что-то сбивчивое и нескладное. – Тем более в этом году они из-за восстания в Белграде и поздней весны и размытых дорог уже пропустили удачный момент. Им на нас нападать в мае нужно и разбить за лето, иначе они увязнут. Во всех смыслах. У нас ресурсов и оружия намного больше… На деле мы вообще непобедимы. Так говорит товарищ Сталин.

Валечка кивала, похоже радостно веря каждому слову.

— А следующей весной мы их встретим так, чтобы неповадно было… Если они осмелятся, конечно. В любом случае война будет короткой, с малой кровью и на чужой территории. А сейчас извините, мне лучше…

— Да-да, конечно, вам нужно отдохнуть. Извините за беспокойство, Вы меня успокоили, я так вам благодарна. И сестре спокойней будет. Пошли, Нюта. Скажи дяде «До свидания!»

Открывая дверь парадной, Иван вдруг обернулся, и они словно, чувствуя это – тоже остановились и обернулись тоже.

Пухленькая, вечно смущающая девушка в синем ситцевом платье в белый горошек и светленькая, слишком серьезная для своего возраста девочка, державшиеся за руки, застывшие в ярком коридоре света между темно-красными домами…



— БОМ!



Он поправил фуражку и нырнул в спасительный сумрак парадной.

«Но от себя не спрячешься».





Белорусская ССР,

Брестская область

17 июня 1941 года

«Россия не та страна,

которую можно завоевать,

то есть оккупировать.

Такая страна может быть побеждена

только собственной слабостью

либо действием внутренних раздоров».

Карл фон Клаузевиц,

Немецкий военный теоретик,

участник Отечественной войны 1812 года.

— Уезжаешь, значит.

Катя вошла без стука и без доклада.

Подобное поведение обычно было ей не свойственно, но видимо сегодня был один из тех самых дней, в которые окружающие начинали ее опасаться сильнее, чем самого Ивана. Как это было, например, в 1812 году, когда остатки «Великой армии» — оборванная пестрая орда французов, поляков и немцев – почитали за счастье попасть в плен к регулярной русской армии, а на казаков смотрели, как на воплотившихся Ангелов Смерти. Потому как те, не страдая избыточной дисциплиной и пиететом перед вторгшимися аж из самой Европы врагами, подвергнувшими русские земли такому страшному разорению, на деле пленных почти и не брали. Думаю, дорогой читатель, ты понимаешь, что я имею в виду…

А сказать, что обе его сестры, и особенно Катерина, сейчас были на нервах – значило неоправданно прукрасить положение вещей.

Чувства, владевшие людьми, живущими на территориях, теперь именуемых Западной Белоруссией и Украиной, а потому вольно-невольно отразившиеся и на характерах Наташи и Катерины – были весьма далеки от радости, которой от них – потомков древних русичей, превратностью судеб столько столетий отделенных от собратьев – можно было бы ожидать.

«Затянули… А еще сто лет назад они так рады были, встречая наши войска….»

Но последние полвека явно не способствовали развитию у местных жителей гостеприимства.

Смерч Великой войны, распад Автро-Венгрии, подпадание под власть Польши с ее агрессивной политикой по отношению к русинам, полонизацией и навязыванием католичества, репрессиями, ограничениями прав, запретом на использование родного языка и занятие руководящих должностей, в итоге — регулярными стычками на межэтнической основе. А потом – ввод советских войск, очередное «перетряхивание» населения уже с точки зрения классовой борьбы, коллективизация – привели к тому, что у местных, похоже, возникла стойкая и трудноизлечимая аллергия на всех «нездешних» без исключения.

Галиция и Волынь теперь и вовсе походили на пороховой склад. Достаточно поднести спичку — и в гигантской вспышке без следа сгинут десятки и десятки тысяч человеческих жизней, без разбора на правых и виноватых. И эта душная ненависть и обида, годами вызревавшие под спудом, словно яд проникла в кровь Украины, вызывая и в ее памяти все обиды когда-либо нанесенные ей – и мнимые, и настоящие – и гнев, тем более ожесточенный оттого, что его нельзя было выплеснуть своевременно.

Иван вспомнился один из их «разговоров» в 1940 году.





— Тебе мало было сделать это со мной один раз? Ты навязал мне эти земли и обездолил этих людей, и без того несчастных, только ради того, чтобы мне заново пройти через все это?

— Не говори ерунды. Это земли нашей матери. Теперь они, наконец, вернулись в наш дом. И я никого не обездолил, лишь сделал собственность общей. И делал это не я – а наша общая власть.

— Лишив лучших работников их земли и нажитого честным трудом?

— Не смеши меня. В капиталистическом мире невозможно нажить богатство одним только честным трудом – без эксплуатации бедных, мироедства, спекуляций и взяточничества.

— Не все они такие. Как и не каждый бедняк беден лишь оттого, что ему неповезло в жизни или в стране нет условий, чтобы разбогатеть, не поступаясь совестью. Некоторые бедны оттого, что ленивы, завистливы, бесталанны. Тунеядцы и пьяницы! И ради защиты таких отбросов ты готов смести предприимчивых и трудолюбивых — соль нашей земли?

— Я верю, что в мире не бывает «лишних людей». Отбросов, как ты говоришь. Есть лишь невезучие и плохо организованные.

— Вот как! Стало быть, ты, как Христос, любишь всех без исключения? Так почему, леший тебя задери, ты творишь… позволяешь творить все…это?

— Потому что, увы, на деле я – совсем не Бог, а люди созданы такими, что цепляются за вещи и готовыми ради обладания ими даже убивать других людей…

— О Господи, смогу я когда-нибудь стать страной, в которой люди просто живут достойно и счастливо, а не гоняются за призраками ради каких-то высших целей!



Брагинский, как раз собиравший вещи, не стал отпираться:

— Вызывают в Москву. Зачем – не знаю. Доброго дня, кстати. И тебе, Наташ, тоже.

Младшая вошла также молча, прикрыла за собой дверь и оперлась на нее спиной, скрестив на груди руки. Обе девушки были в военной форме.

Иван ощутил себя загнанным в угол и невольно покосился на приоткрытое окно. Благо его кабинет располагался на первом этаже.

— Потрясающе! И это сейчас, когда вдоль всей границы расквартировываются все новые и новые наши армейские части. Как вовремя!

— Это ты к чему сейчас говоришь?

— К тому, что эта стерва Москва явно опять собирается нас оставить на передовой, чтобы мы могли испытать все прелести фронтовой и оккупационной жизни. А тебя начальство, как всегда возле себя держать будет. Ну конечно – не офицерское или не чиновничье дело в окопной грязи валятся!

— Не преувеличивай. Большая часть этих солдат – мои дети… Да и «напрямую» и я, и она достаточно горя хлебнули. И с чего вы обе так разволновались? Да, контингент увеличивается, но это еще ни о чем не говорит. Разве что о том, что в случае нападения Людвигу не удастся рассечь наши позиции, как линию Мажино…

У Катерины на щеках заиграли желваки.

— Уверен, военспец хренов? Нагнали народа к самой границе, в земли с не слишком-то лояльным населением и совершенно неукрепленные, словно за окном еще 1914 год, и обороняться легче, чем атаковать. Та же францискова линия Мажино ничему не научила?

Несколько обалдевший от этой тирады, Брагинский не сразу нашел слова:

— Конечно, в Наркомиссариате обороны это глобальное отличие тоже заметили. Но до сих пор только неясно – что с этим делать?

— И как долго думать будете? Пока Людвиг на танке в Кремль не въедет?

— Он не въедет. Ему весь этот год вообще не до нас будет. Десант на Британские острова – это вам не баран чихнул.

— А откуда такая уверенность? «Сталин сказал»? А вот тут слухи ходят, будто Рейх со дня на день против нас войну начнет….

— Так сразу не начнет. Сначала, как всегда, дипломаты покуражатся, претензии нам за какой-нибудь прошлогодний снег повыдвигают, только потом уже… Чего опасаться реально стоит – так это провокаций. Поэтому не вздумайте…

Тут негромко заговорила Наташа:

— Если я хоть чуть-чуть знаю Байльшмидта и его босса – то им для нападения на нас никакого повода не нужно. Достаточно самого факта нашего существования. Я была ребенком, но я до сих пор помню «литовскую охоту». Когда эти воины Креста забавы ради охотились на язычников и православных, как на животных, загоняя их с собаками... А сегодня Вермахт получил окончательный приказ к наступлению. Оно начнется со дня на день.

Под ложечкой неприятно засосало. Когда Иван заговорил, то не узнал собственного голоса:

— Откуда… такие новости?

Белоруссия недовольно нахмурилась:

— Сорока на хвосте принесла.

Катерина уткнулась лицом в платок, плечи ее дрожали.

— Боюсь, я не могу передать эти данные куда следует с таким же кратким объяснением.

— Пусть тогда спросят у меня — я отвечу.

— Смотри. Как скажешь.

Он затянул вещмешок и взглянул на часы. У него еще оставалось минут пять, не больше. Иван договорился с одним из водителей военной части, собиравшимся в Брест за продуктами, что тот подбросит его до вокзала.

— Я уверен, что вернусь очень скоро. Возможно, вы правы и в Москве как раз собираются дать мне окончательные распоряжения перед началом войны. Берегите себя.

Он легко поцеловал Наташу в щеку, хотя она попыталась повернуть голову так, чтобы его губы коснулись ее губ.

Когда Иван развернулся к старшей сестре, та подняла на него красные, опухшие глаза.

— Если б ты только знал, как я тебя порой ненавижу! – Срывающимся голосом выдавила она.

— За что?! – Брагинский бросил незаметный взгляд на часы. Ему уже было пора, и на выслушивание женской истерики у него не было ни времени, ни сил. Тем более в ссорах с сестрами он сам почти моментально (видимо в силу родственных связей) «заводился» и вместо решения проблем, они — уже вместе — начинали вдохновенно орать друг на друга, после чего разбегались по разным углам, сгорая от стыда от того, что наговорили, но никогда не прося друг у друга прощения.

— За все! Мне даже иногда очень хочется поверить во все эти сказки Феликса и Ториса о том, что ты нам с Наташей не брат, а чужак. Намного проще было бы…

Иван устало вздохнул:

— Извини, но мне сейчас некогда с тобою препираться и гладить «бобо».

Он подхватил со стула вещмешок и направился к двери. Наташа отстранилась, уступая ему дорогу. Слова Украины ударили его в спину словно нож:

— Раб! Трус! Неудачник! У тебя перед носом начинается война за наше право быть на этом свете, а ты послушно веришь сказочкам Сталина! Эти горе-оптимисты наделают ошибок, а дыры затыкать будут телами наших детей!

Наташа подбежала к дрожащей от ярости сестре, испуганно шепча:

— Тише, тише, пожалуйста. Прекрати, Катюш…

— Мне надоело следить за каждым словом!

— Между прочим, это негласное правило поведения в приличном обществе, — огрызнулся Иван, чувствуя, что и его начинает трясти.

«Вечно они меня попрекают «рабом» — даже те, кто сам столетиями просидел под ярмом».

— А так это, стало быть, от вежливости все, а не от страха?!

— Так. Все, я пошел!!! До свидания! – Иван взялся за ручку двери. — «Неудачник», — тихо и зло, себе под нос произнес он. – Хорош неудачник, имея столько….

— Чего имея? Мерзлой неплодородной земли? Величайшие в мире ресурсы и вечно нищий голодный народ? Всегда строишь из себя спасителя мира — то Третий Рим, то Третий Интернационал, а на деле весь от зависти изводишься, глядя как живут дети других стран и то, что они — в отличие от твоих — не стыдятся своего происхождения. Вечно пыжишься на ровном месте, считаешь их нехристями, изуверами, а сам тащишь у них все подряд, даже этот клятый коммунизм, потому как сам создать ничего не способен и у самого тоже руки по локоть в крови! Они-то хотя бы своим детям жизнь наладили, а ты только знаешь, как из своих же кровь сосать!

Он с ревом развернулся к ней:

— Да замолкни ты уже, наконец!

Как оказалось, Украина подошла к нему совсем близко – и он, неожиданно для самого себя, пихнул ее рукой в грудь, отталкивая прочь, словно она действительно была просто раздражающей слух помехой, магнитофоном с неприятной записью, которую можно было отключить одним нажатием кнопки.

Толкнул он ее не так уж и сильно, но девушка, этого явно не ожидавшая, нечаянно прикусила себе язык или губу. По ее подбородку тотчас же потекла кровь. Катя испуганно взвыла, зажимая рот ладонями.

— О Господи! – Наташа подхватила сестру за локоть, помогая сесть на стул. Она намочила носовой платок водой из графина, Катя прижала его ко рту, судорожно всхлипывая.

Иван стоял на месте, словно громом пораженный.

В дверь постучали.

Россия протянул было руку, чтобы открыть, и замер на полпути, будто не зная, что делать дальше. Язык присох к гортани, он был не в силах выдавить даже «кто там?».

Стук повторился уже настойчивее.

— Товарищ Брагинский!

Это был Федор Сколов, тот самый водитель, с которым Иван договорился доехать до Бреста. Россия невольно бросил взгляд на сестер. Нижняя часть лица Кати была скрыта под большим платком, так что крови видно не было. Наташа молча кивнула ему – он открыл дверь.

— Что-то вы запропали! А меня на складе ждут, по головке за опоздание не погладят!

— Извините, — Глухо произнес Иван. – Сестры зашли…

Сколов легко козырнул «дамам», скользнув по ним внимательным и чуть печальным взглядом.

— Ну, так мы идем?

— Да. Идем…

Он вышел, ни разу не обернувшись. Когда он закрывал за собой дверь, до него донесся невеселый голос младшей сестры:

— Ну, вот и попрощались…




Продолжение следует.



Примечания:



В рассказе фигурирует «Белоруссия», а не «Беларусь» — потому что именно под таким названием были известны земли Арловской в означенный период.



Несмотря на то, что советское командование буквально до последней минуты не рассматривало возможность начала войны в 1941 году с Германией всерьез, так как получаемые от разведчиков данные часто были неполными, противоречивыми, а то и ложными – в мае-июне началась волна мобилизации. Тысячи солдат были переброшены на территории, недавно присоединенные к СССР – на Западную Украину, Белоруссию, Прибалтику. 17 июня войска Вермахта получили окончательный приказ о сроках начала операции «Барбаросса». 18 июня были приведены в полную боевую готовность пограничные и военно-морские силы СССР, а вот в основные части РККА (Рабоче-крестьянская Красная Армия) этот приказ поступил только ночью с 21 на 22 июня, часто уже после нападения фашистов. По этой причине (и по причине того, что командиры пошли на риск принимать решения на местах, по обстановке, самостоятельно, не согласуя с Центром) флот в первые дни войны пострадал относительно мало. А вот почти вся сухопутные войска РККА (3,4 миллиона солдат) были уничтожены в боях или захвачены в плен (и уничтожены в лагерях) за первые полгода войны. К началу Битвы за Москву от тех, кто был на советско-германской границе 22 июня – осталось только 7%.

запись создана: 25.02.2011 в 21:10

Вопрос: Продолжать стоит? Если "Нет" - просьба объяснить (можно в Ю-мейле)

1. Да		30	(93.75%)
2. Нет		2	(6.25%)
Всего:		32

@темы: Россия, Только для взрослых, Германия, Под ночным солнцем, Украина, Друзья, Хеталия, Творчество, Пруссия

---

Американцы и русский язык+литература

Статья Белоусовой Веры - учителя русского языка и литературы в одном из американских университетов - об, ИМХО, интереснейшем процессе преподавания наших языка и литературы иностранцам.

magazines.russ.ru/novyi_mi/2011/2/be16.html

@темы: Интересности

---

«Легенда о Коидзуми» По наводке Эрл Грея.

На японском телевидении состоялась премьера ироничного мультипликационного сериала «Легенда о Коидзуми», персонажами которого стали известные политики со всего мира. В основе сюжета — борьба добра со злом.

«Добро» в мультфильме олицетворяет популярный японский политик, экс-премьер-министр Дзюнъитиро Коидзуми, пытающийся восстановить вселенскую гармонию. Но благородному мультяшному Коидзуми то и дело мешает «мировое зло» в лице Джорджа Буша, Владимира Путина, Папы Римского и Юлии Тимошенко.

Японцы изобразили Леди Ю настоящей секс-бомбой, возглавляющей мафиозные структуры. В одном из кадров нарисованная Тимошенко в сопровождении трех мордоворотов подсчитывает доходы от казино. Интересно, что экранная Юлия Владимировна одета в то самое серое с кружевами платье, в котором реальная Юлия Владимировна впервые была избрана премьер-министром Украины.

«Легенда о Коидзуми» не первое аниме с участием 50-летней украинской оппозиционерки. За последние несколько лет Тимошенко не раз появлялась в японских СМИ то в образе большеглазой наивной девочки, то в образе роковой женщины с пышным бюстом и длинными ногами.

«Юлия Владимировна очень популярна в нашей стране, - заявили в посольстве Японии, — и как красивая женщина, и как политик. Свою роль сыграла и необычная прическа: японцам очень нравится ее коса».

Источник (с картинками).

www.bulvar.com.ua/arch/2011/8/4d63e3d43a071/ (Тимошенко)

Саурон лично:
i17.mangareader.net/the-legend-of-koizumi/6/the...


А вообще - хороший повод всем русскоязычным поклонникам Хеталии подумать - стоит ли нам строго придерживаться канона, т.е. де-факто смотреть на свою страну (и самих себя) не самыми дружескими глазами?

@темы: Интересности

---

О славянах и Яггах, о Яггах и славянах.

Изучая перипетии взаимоотношений между славянскими странами, напоминающие трагикомедию, я подспудно ощущала их (славян) сходство с некими хорошо знакомыми мне персонажами. Но только сейчас осознала - с кем именно.

Если подумать, странная все-таки вещь семья…

Ягги были, что называется, большой семьей – мало того, семейство было не только обширным, но и продолговатым, растянутым и продолжительным. Их генеалогическое древо, куда больше похожее на густые мангровые заросли, не уместилось бы ни на одном нормальном листе бумаги. И каждая ветвь семейства находилась в состоянии подспудной хронической вендетты со всеми другими ветвями. Причинами этих вендетт были такие совершенно возмутительные случаи, как «Что Ихний Кевин Сказал Про Нашего Стэна На Свадьбе Кузины Ди» и «Хотелось Бы Мне Знать, Если Вы Не Против, Кто Взял Столовое Серебро, Которое Тетушка Эм Завещала Нашей Дрин».

Нянюшка Ягг, непререкаемый матриарх, подыгрывала всем конфликтующим сторонам одновременно. Это было своего рода хобби.

В одном-единственном семействе Яггов было столько раздоров, что их хватило бы всем Капулетти и Монтекки на целый век.

Такое положение порой подвигало незадачливого стороннего наблюдателя включиться в семейные распри и даже, возможно, отпустить нелестное замечание по поводу одного Ягга в присутствии другого Ягга. После чего все Ягги до единого ополчались на смельчака, все ветви семейства смыкались, как части хорошо смазанного стального механизма, чтобы мгновенно и безжалостно уничтожить наглеца.

Однако в Овцепиках считалось, что семейная распря Яггов – сущее благословение для окружающих. Мысль о том, что они могли бы обрушить всю свою неимоверную энергию на остальной мир, просто ужасала. По счастью, не было для Ягга более желанного противника, чем другой Ягг. Как-никак семья.

Если подумать, странная все-таки вещь семья…

Из фантастического романа "Ведьмы за границей" Т.Пратчетта

@темы: Интересности, Мысли вслух

---

Что вам хотелось бы почитать быстрее?

Начала в свое время несколько проектов - не знаю, что заканчивать в первую очередь.

Дорогие ПЧ и посетители!

Я видела итоги голосования - и вижу, что вам хотелось бы почитать мои рассказы, которые мне хотелось бы видеть не разрозненными, а выстроить в единый цикл или повесть.

Я и работаю над ними - изучаю "обоснуй" (а его много - сложно создать связный увлекательный сюжет при наличии ТАКОГО большого количества информации, хотя порой и кажется, что историю России писал профессиональный драматург), можно сказать "вынашиваю" свое видение истории России (с помощью Сиднерэ - хоть у нас и есть расхождения по ряду пунктов).

Но чтобы вы не скучали в ожидании - потихоньку делаю переводы других работ-победителей голосования.

Спасибо за внимание!

запись создана: 04.07.2010 в 05:27

Вопрос: Хочу:

1. Перевод СЛЭШ-манги про Шерлока Холмса		12	(15.79%)
2. Перевод СЛЭШ-фанфика про Холмса и Оскара Уальда		8	(10.53%)
3. Перевод ФЕМ!СЛЭШа по "Сильмариллиону" Мириэль/Индис, день свадьбы Индис и Финве.		9	(11.84%)
4. Перевод СЛЭШа по "Страже" - Ваймс превращается в оборотня.		7	(9.21%)
5. Перевод СЛЭШа Америка/Англия, АУ (скорее - ориджинал о 28-летнем заурядном мужчине в разводе, осознавшем свою ориентацию, но ее скрывающем, которого судьба свела с безбашенным богатым мальчишкой, готовым поиметь все, что не сможет от него убежать).		8	(10.53%)
6. Мои рассказы по "Хеталии" о России, Золотой Орде, Киевской и Новгородской Руси, щедро приправленные мифологией и "обоснуями". Ни разу не смешные - все аццки драматично.		32	(42.11%)
Всего:		76 Всего проголосовало: 71

@темы: творчество, ПЧ

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Перевод. "Иногда взрослые тоже играют в прятки". Толкин, Сильмариллион. Часть 1.

Название: Иногда взрослые тоже играют в прятки
Fandom: «Сильмариллион» Дж. Толкина.
Автор: Ithilwen of Himring
Переводчик: Альскандера
Персонажи: Феанор/Нерданэль, феаноринги, Фингон, Финвэ, Оромэ.
Рейтинг: R
Краткое содержание: Нерданель покидает Феанора и маленькие Амрод и Амрас убегают из дома, чтобы найти маму.
Предупреждения: angst, семейная драма, ГЕТ и насилие (в последней главе, non-graphic), имена на Квенья (список их перевода на Синдарин приводиться в конце каждой главы).
Авторские права: Мир Арды и персонажи принадлежат Дж. и К. Толкинам, рассказ - Ithilwen of Himring, перевод – Альскандере. Никаких доходов с этого рассказа ни автор, ни переводчик не имеют.
Оригинал рассказа: ithilwen-fics.dreamwidth.org/7522.html
Разрешение на перевод: получено
Размещение перевода в Сети: свободное, только пришлите, пожалуйста, ссылку
Всего частей: 6

Часть 1/6

Иногда взрослые тоже играют в прятки.

Часть 1.

- Ну что же, милые мои Амбарусса – про что вам хотелось бы послушать сегодня?

- Про Великий поход! Да! Расскажи о Великом походе, мама! И о том, как деда стал королем!

- Ну уж нет, сегодня мой черед выбирать! Хочу про то, как папа научился делать красивые камушки!

- Боюсь, тогда выбрать придется мне. Я расскажу вам о Валар, Великих, что направляют и оберегают нас. И в истории этой будет рассказываться и про вашего деда, и отца, и про меня. Потому как все мы стали теми, кто мы есть: дедушка – королем, ваш папа и я – прекрасными мастерами, а главное - встретили полюбили друг друга на этой безмятежной земле – благодаря их покровительству, наставлениям и любви. А теперь лежите тихонько и слушайте…

- Манвэ Сулимо живет очень высоко, на самой вершине горы Таниквэтиль. И Варда Элентари – та, что среди тьмы зажгла звезды для нас - вместе с ним. Ульмо по нраву морские глубины, Оромэ и Яванне же – зелень полян. А Вала Аулэ живет у подножия гор, где он и открыл нашему народу тайны земли…




Эти крики всегда пугали близнецов. Лежа в постели и от тревоги крепко обняв друг друга, они прислушивались к ним сквозь громкий стук собственных сердец.

Папа и мама никогда не повышали друг на друга голоса при них, но, сочтя, что дети уснули – с яростью обрушивались друг на друга, раздирая острыми ядовитыми словами свои души до кровавых слез.

Амбарусса не могли понять из этих пугающих их криков почти ничего. Они знали лишь, что на следующий день мама будет грустна, отец - мрачен и холоден, а старшие братья – тише воды, ниже травы. Так было всегда, из раза в раз. А еще – что они будут никому не нужны. «Идите на улицу и поиграйте» - Устало говорила мама. И обращаясь к Майтимо или к Макалаурэ, добавляла. – «Присмотрите за ними».

А когда они спрашивали – ну, даже у Карнистира и Куруфинвэ – из-за чего папа с мамой так сильно ссорятся – они всегда получали один и тот же ответ – «вы еще слишком маленькие, чтобы понять».

Поэтому им не оставалось ничего, кроме как идти играть со старшими братьями, а ночью крепче держаться друг за друга, и вслушиваться в пронзительные, казавшиеся почти чужими голоса, и трепетать от страха перед тем, чего они толком и не понимали.



И вот настал день, когда мама вошла в их комнату и сказала, что уходит, чтобы жить вместе с дедушкой Махтаном. И еще – что она обоих их очень любит и всегда будет думать о них.

- Ваш папа и я решили, что вам следует остаться дома вместе с вашими братьями. – Печально, почти шепотом произнесла она.

- Но мы не хотим, чтобы ты уходила! Мы хотим, чтобы ты всегда была с нами! – Вскрикнули мальчики в один голос.

Ее голос был усталым:

- Я знаю, Амбарусса. Но, увы, это невозможно. Я должна уйти, и этого не изменить, как бы не хотелось. Знаю, что вы не понимаете отчего, и знаю – что не могу объяснить вам этого. Просто иногда становиться тяжело жить под одной крышей даже с тем, кого любишь почти как самую жизнь. С этим трудно смириться, но так уж сложилось. И вы не можете быть в двух местах одновременно – здесь, в доме вашего отца, и вместе со мной – в доме у деда Махтана… Никто не может. А место сыновей – рядом с отцом. Он позаботиться о вас. – Она нежно поцеловала каждого из них в лоб. – Будьте хорошими мальчиками. Амбарусса. И помните – я люблю вас.

А потом она ушла, и мир потускнел.

- Ну, так какую песню вам спеть, Амбарусса?

Когда мир был полон света и цвета, их укладывала спать мама. Порой (особенно, когда они были совсем маленькими) заходил к ним перед сном и отец, пусть обычно и оставался в дверях, молча слушая тихий голос мамы. Но после того как тишину погрузившегося в сон дома начали омрачать их ссоры – он перестал навещать их перед сном.

Теперь, когда мама ушла, он сам иногда укладывал их спать, рассказывая о своих Камнях, в которых сиял Свет Древ. Близнецы не любили этих рассказов, потому что выражение папиных глаз – пусть зачастую суровое, но привычное – становилось странным и пугающим.

И все же гораздо чаще купал близнецов перед сном, переодевал и убаюкивал кто-то из старших братьев.

Сегодня это был Макалаурэ. Амбарусса нравилось слушать его красивый голос, особенно когда старший брат пел. Но сегодня им хотелось не песен, а рассказа. И не просто о чем-нибудь, а о…

- Расскажи нам о деде Махтане! Ну, пожалуйста!

- Ладно, ладно. Раз уж вам так хочется, глупыши мои – так и быть. Что же вам рассказать о нем?

- Какой он из себя? Где живет? А он такой же высокий, как и деда Финвэ?

- Он живет довольно далеко – дом его почти подле дома Аулэ. Когда папа был молод то оба они – и Аулэ, и Махтан – были его наставниками. Там же он постиг искусство создания драгоценных каменьев, но что намного чудеснее – именно в доме дедушки Махтана – он повстречал нашу маму. И вы даже видели дедушку однажды – но были слишком малы, чтобы запомнить. Он приезжал сюда почти сразу после вашего рождения. У него рыжие волосы, как у вас и у Майтимо, а еще – громкий глубокий голос…

Голос же Макалауре сейчас был тихим и убаюкивающим – и Амбарусса задремали под него. Наконец, он умолк и шепотом закончил:

- Уснули, наконец. Сладких снов, братишки.

После чего ушел.

Но на самом деле Амбарусса вовсе не спали.

Пролежав в постели, напряженно прислушиваясь к каждому звуку, еще какое-то время - они тихонько выбрались из нее и столь же тихо вышли из дома.

Теперь они, наконец, знали, куда им нужно идти!

Так значит, дедушка Махтан живет рядом с Аулэ. А дом Аулэ у подножия гор…




«Странное дело – всю глубину и необъятность нашей утраты мы осознаем только тогда, когда она начинает сказываться на мелочах, которых мы раньше даже не замечали, принимая, как должное. Мама ушла уже давно, и вроде бы рана затянулась, но эти мелочи… Ах, эти мелочи!». – Думал Макалаурэ, входя на кухню.

С тех самых пор, как он себя помнил, отсюда по утрам по дому растекался дразнящий аромат свежевыпеченного хлеба.

Теперь тут хлебом не пахло. И каждое утро это напоминало о том, что больше ничего дома не будет как прежде.

Мама ушла, и вся привычная жизнь, весь ее уклад – вместе с нею.

Теперь в их доме не было женщины, а стало быть – не было и хлеба.

«Нужно будет попросить какую-нибудь эльдэ об одолжении или… или пойти против обычая и научиться печь хлеб кому-нибудь из нас». – Мрачно размышлял Макалаурэ, наблюдая за тем, как Тьелкормо режет фрукты к завтраку. – «Но это вернет нам только хлеб. А что заменит ту заботу и любовь, которую вкладывала в него мама? О Эру, быть может, мне до совершеннолетия и рукой подать, но на деле я тоскую по ней не меньше Амбарусса».

- Опять фрукты? А я-то надеялся, что за время своих вчерашних блужданий по лесу ты раздобудешь хоть несколько яиц.

- Не свезло. – Буркнул Тьелкормо. – И дальше будет только хуже. Я скоро лани от волка отличить не смогу, если и дальше буду «мамочкой». Я уже устал сам чинить одежду, стирать и нянчиться с мелкими. – Он яростно застучал ножом по доске, рассекая яблоки с такой злостью, будто это они были в чем-то виноваты.

- Этого не изменить. – Тихо ответил Макалаурэ. – И ты это знаешь так же хорошо, как и я.

- Да неужели? Это ОНА во всем виновата. Она не должна была уходить. Если бы она любила нас хоть самую малость – она бы с нами так не поступила. – Голос у Тьелкормо был горьким и злым.

Макалаурэ вздохнул.

- Не все так просто, братишка.

Тот промолчал в ответ, и лишь ярость, с которой он орудовал ножом, выказывала его затаенный гнев.

«Я знаю, что ты и Карнистир с Куруфинвэ сердитесь на маму. Но я не понимаю, почему вы не понимаете ее чувств. Когда вы успели оглохнуть и ослепнуть до того, что стали способны видеть и слышать только себя? Неужели вы не понимаете, насколько ей было тяжело, чтобы она решилась на подобное? И неужели не видите, что в произошедшем есть и отцова вина? Ведь для ссоры, Тьелкормо, всегда нужны двое».

Но ничего из этого вслух он произносить не стал. Младшие братья давно уже дали понять, что воспринимают уход матери, как предательство, которое не должно ни прощать, ни хотя бы пытаться понять.

- А где отец? – Только и спросил Макалаурэ, наблюдая за вошедшими Карнистиром и Куруфинвэ.

- У себя в мастерской, где же еще? – Тьелкормо выложил фрукты в тарелки и подал их младшим. – Он сказал, что не голоден.

- Как обычно. Он стал равнодушен ко всему… «кроме Сильмариллов» - Мысленно закончил Макалаурэ. «С уходом матери мы лишились не только ее любви, но и его. Теперь он не интересуется ничем, кроме Камней. Быть может, их свет облегчает его боль? Отец, почему ты не съездишь к ней? Не знаю, что произошло между вами, но верю, что еще есть возможность все как-то исправить! Не может ее не быть! Но всем нам ясно, как день – что ты все также любишь ее. Так почему ты не попытался объясниться с ней, остановить ее?»

Голос старшего брата оторвал Макалаурэ от размышлений.

- Filit, ты случайно не видел Амбарусса? – Вид у него был встревоженный. Майтимо, не глядя, принял у Тьелкормо тарелку, и продолжил. – У себя в комнате их нет – я проверял. Подумал, что они, возможно, встали раньше и сами пришли за завтраком, но…

- Нет, сюда они не заходили. Возможно заигрались где-нибудь – ты же сам знаешь, как они любят прятаться и придумывать собственные игры… Не переживай, Руссандол, вдвоем мы сумеем отыскать наших мелких пострелят.

- Надеюсь, только они не забрались на крышу. Снова. – Пробормотал Майтимо. – Иногда мне кажется, что младшие братья в этом мире существуют только для того, чтобы устраивать неприятности.

Тьелкормо нахмурился, а Куруфинвэ и Карнистир громко закричали, что от них-то никогда не было никаких неприятностей. Макалаурэ только рассмеялся:

- Прошу прошения за все пакости, что когда-либо тебе подстроил, Майтимо. Но на деле ты их все заслужил! Все до единой! Ладно, пойдем искать наших младшеньких, пока они не выкинули какую-нибудь штуку похлеще тех, что ты сам устраивал, будучи в их возрасте. Тьелкормо, да, я помню, что сегодня мой черед заниматься с Куруфинвэ и Карнистиром, но боюсь, что пока мы не найдем Амбарусса, этим придется заняться тебе. Сильно сомневаюсь, что отец в настроении, чтобы этим заниматься самому… думаю, что он вряд ли хочет, чтобы его вообще беспокоили.

- Но я же сегодня должен ехать к Оромэ! – Возмутился было Тьелкормо, но под взглядом Майтимо быстро сник.

- Значит, тебе придется несколько повременить с отъездом. Просто смирись с этим. – Он отставил почти нетронутый завтрак, и вместе с Макалаурэ вышел из кухни.




Серебристый свет потихоньку угасал. Хотя нет - скорее менял цвет. Через какое-то время все вокруг озарилось ярким золотым сиянием.

Шли Амбарусса уже довольно долго и успели проголодаться. К несчастью, они забыли взять с собой в дорогу хоть что-нибудь покушать. Поэтому сейчас с тоской смотрели на ягодки, тут и там рассыпавшиеся по кустикам, но помнили, как сурово их выбранил Тьелкормо, когда однажды они набрали целую кучу каких-то ярких ягодок и принесли домой.

- Эти есть нельзя! Заболеете! – Сердито кричал он, выхватив ягоды у них из рук. – Никогда не ешьте ничего, не показав сначала мне, старшим или маме с папой!
И поскольку сейчас никогда из них рядом не было, Амбарусса, несмотря на великий соблазн, решили этих ягод не собирать.

Ведь впереди еще долгая дорога, они не могут позволить себе разболеться!

Макалаурэ сказал, что деда Махтан живет далеко и, похоже, был прав – хотя они и шли все это время без передышки - сияющая белая гора казалась все еще очень далекой. Похоже, они доберутся туда не раньше, чем к обеду, а то и позже.

Тяжело, конечно, провести столько времени без еды, но ведь можно, правда?

Они все шли и шли, останавливаясь лишь для того, чтобы залезть на дерево и проверить, не сбились ли они с пути. А делать это приходилось все чаще – так как деревьев вокруг становилось все больше и больше, и они заслоняли своими ветвями все вокруг.

Ноги у обоих были в мелких ранках и порезах – так как из дома близнецы ушли, в чем были – в ночных рубашках, босиком. Но это все были мелочи. Когда они доберутся до дома дедушки Махтана, мама смажет их ножки целебным бальзамом и оденет, как положено, а потом они отведут ее домой и все станет, как прежде.

Внезапно лес начал редеть, и до Амбарусса донесся громкий шум. И вскоре, к их ужасу, перед ними предстала широкая лента воды, преграждающая дорогу к горе. Конечно, им и раньше доводилось видеть ручьи, в которых они с удовольствие плескались, но этот ручей выглядел гораздо глубже и опасней. И какой же торопливой и шумной в нем была вода!

Но Амбарусса были храбрыми и решительными.

Если между ними и горой встал этот ручей, то они просто должны найти способ его пересечь. Как бы страшно это ни казалось!

Поэтому они подошли к реке и стали думать, как перебраться на другой берег.




Они проверили все места, в которых обычно играли младшие, а потом принялись осматривать все подряд.

И уже к полудню испытываемое поначалу раздражение сменилось настоящей тревогой. Майтимо и Макалаурэ поняли, что близнецы не просто где-то прячутся, заигравшись, а что они и в самом деле пропали.

Было, правда, одно место, которого они не осмотрели, оставив напоследок – потому как едва ли Амбарусса туда бы пошли. Да и потому - что сами опасались туда идти. Но теперь уже выбора не оставалось – мастерская Феанаро была единственным местом, куда они еще не заглядывали.

После некоторых колебаний, Майтимо, наконец, выдавил:

- Я пойду расскажу отцу.

И Макалаурэ уловил в голосе брата нотку страха. Нрав отца после ухода матери стал совершенно невыносимым – как он мог отреагировать на слова Майтимо - было даже страшно представить.

- Отец рассердиться, когда узнает. Но ведь это же не наша вина! Он должен понять… - Неуверенно произнес Макалаурэ, сам не веря собственным словам. Внезапно ему стало безумно жалко старшего брата. – Хочешь, пойдем вместе?

- Нет. Лучше вернись в дом и расскажи всем, что Амбарусса пропали. Нужно начинать настоящие поиски.

После чего он отвернулся и медленно побрел в мастерскую отца, чтобы рассказать ему, что его младшие сыновья пропали без вести.

Продолжение следует.

Примечания:


Имена персонажей:


Квенья (отцовское – материнское - прозвище) – Синдарин

Куруфинвэ Феанаро – Феанор

Нельяфинвэ Майтимо Руссандол – Маэдрос

Канафинвэ Макалаурэ – Маглор

Туркафинвэ Тьелкормо – Келегорм

Морифинвэ Карнистир – Карантир

Куруфинвэ Атаринке – Куруфин

Питьяфинвэ Амбарусса – Амрод

Телуфинвэ Амбарусса – Амрас

Финдекано – Фингон

Турукано – Тургон

Ириссэ – Аредэль

Нолофинвэ – Финголфин

Арафинвэ – Финарфин



«Filit» (Квенья) – «птичка» - прозвище, данное Маглору Маэдросом.

запись создана: 19.02.2011 в 19:11

Вопрос: Спасибо за перевод?

1. Да		14	(87.5%)
2. Нет		2	(12.5%)
Всего:		16

@темы: Нерданэль, Толкин, Перевод, Феанор и К, Иногда взрослые тоже играют в прятки

---

Сиднерэ. «Родители уходят из жизни для того, чтобы дети начали их слушаться.»

Название: Родители уходят из жизни для того, чтобы дети начали их слушаться.
Fandom: Axis Powers Hetalia
Автор: Сиднерэ
Персонажи: Америка/Российская Федерация (OFC - дочь СССР/РИ - Ивана Брагинского), СССР, Москва
Рейтинг: R

Краткое содержание: Российская федерация – дочь Ивана Брагинского (Российская империя, СССР). Она родилась в 60 или 70-е годы 20 века и ничего не знает о тяжелых испытаниях отца и о мировой политике. У нее подростковый возраст со всеми его «прелестями», она не слушает отца, заводит тайный роман с Америкой и мечтает о счастливой жизни с Альфредом, пользуясь тяжелой болезнь отца. Но вот нелюбимый Брагинский умирает при попустительстве своих родичей и РФ остается одна. И обнаруживает, что все далеко не так, как она мечтала. Альфред ее бросает, ее богатство расхищено олигархами, экономика рушиться, народ быстро вымирает, ее считают страной «третьего мира», ее ненавидят в память об отце и мечтают ее расчленить, чтобы добраться до наследства (Сибири и т.п.)
Предупреждения: Смерть персонажа, OOC некоторых персонажей, оригинальный женский персонаж – Москва (и она ОЧЕНЬ не любит Америку, и говорит много неполиткоректных вещей), реальные личности, современная политика (я хочу довести действие до наших дней).

Примечания автора: Я ввела образ Москвы – Долгорукой Софьи Андреевны, созданный мною вместе с Альскандерой - как воплощение власти и имперских амбиций России (так как они вечны, даже если умирают боссы). Она является Альтер-эго для Ивана Брагинского и для его дочери – Российской федерации, так как их ценности и мораль в корне отличаются от мировоззрения Москвы, хотя она и является их частью. Также это нужно для более точного и драматического описания событий распада СССР. Москва будет играть роль тех политических сил, что пытались сохранить СССР, а Российская федерация – тех, кто способствовал его развалу. Да, именно позиция РСФСР определила судьбу СССР. Россия активно приветствовала независимость Прибалтики, и сама стала одной из первых республик СССР, объявивших о своей независимости. Воистину, дети - цветы на могилах родителей.

Размещение перевода в Сети: свободно, только пришлите ссылку и укажите автора

запись создана: 10.02.2011 в 21:47

Вопрос: Продолжать стоит?

1. Да		26	(92.86%)
2. Нет		2	(7.14%)
Всего:		28

@темы: Америка, Россия, друзья, Хеталия, Творчество, Москва